Кровавые следы

Бог знает почему, но по какой-то причине наш патруль возглавлял сержант Картер, а сержант Шарп остался на периметре с отделением Картера. Возможно, картер проиграл какое-то пари о политике. Так или иначе, он повёл себя удивительно. Он не чередовал час сна в часом бодрствования, как делали в засадах другие командиры отделений. Вместо этого Картер поставил трёх бойцов на три позиции в линию параллельно дороге, устроив таким образом засаду. Затем он сам занял позицию немного позади нас, чтобы прикрывать тыл. И там на своей уединённой позиции он не спал целую ночь. Ему было лет тридцать пять, у него, по-видимому, дома остались жена и дети, которых он хотел увидеть снова. Женатые парни всегда вели себя так, как будто им больше терять, чем неженатым. Как я думаю, он просто не доверял компании тинэйджеров, которые могут отключиться в самое неподходящее время. Поэтому, оставаясь настороже всю ночь, он мог не беспокоиться, что ВК подкрадутся и застанут всех спящими.

Первая половина ночи прошла в высшей мере необычно. Группа из полудюжины танков М-60 проехала по дороге перед нами. Когда они двигались мимо нам, мы чувствовали, что земля под нами вибрирует. На каждом танке над пушкой стоял прожектор в сто миллионов свечей, направленный на дорогу. Они выглядели прямо как зенитные прожектора, которыми во время Второй Мировой войны освещали вражеские самолёты, только эти были квадратными, а не круглыми и меньше размером. Поначалу танки нас испугали. Мы не знали, куда они направляются. Ночные патрулирования с бронетехникой были необычным делом. Нас беспокоило то, что они не знали, что мы там. Нам не хотелось, что, чтобы они заметили движение и начали нас крушить. Ещё хуже было бы, если бы они, оказавшись перед нами, вдруг решили повернуть в нашем направлении и двинуться в джунгли. Нас бы раскатало в лепёшку. Они несколько раз проехали туда и сюда по дороге, за ними весело было наблюдать и время пролетало быстрее. Когда они проезжали мимо нас, стоял такой грохот, что можно было кашлять, громко пердеть, или даже разговаривать нормальным голосом, не боясь, что нас услышат. Ближе к полуночи они проехали в последний раз.

Утренние часы проходили один за другим, а сержант Картер продолжал своё ночное бдение позади нас. Если бы он обратил внимание на меньшее, чем обычно количество приглушённых зевков, скучающих вздохов и потягиваний, то, может быть, понял бы, что все мы спали. Он, однако, заметил одиночную фигуру, одинокого ВК, идущего по дороге в нашу сторону. Картер ждал, что кто-то откроет огонь. Никто не стрелял.

— Стреляйте! Стреляйте! Черт побери, стреляйте кто-нибудь! — завопил он злобно.

Сквозь глубокий сон я не имел ни малейшего понятия, что происходит. Был мой черёд спать, и я эффективно справлялся со своими обязанностями. Кто-то выпустил по прохожему пол-магазина, и тот отскочил, словно кролик, проламываясь сквозь кусты на другой стороне дороги. Он выскочил из своих хошиминовых сандалий, которые мы нашли на дороге, когда взошло солнце. После выстрелов Кордова встал и швырнул в того парня пару гранат. Утром мы разошлись во мнениях насчёт того, нашли мы кровь, или нет. Некоторые посчитали, что крошечные коричневые пятнышки в паре мест на камнях были человеческого происхождения. Я на это не купился. По-моему, они больше напоминали маленькие кучки мушиного дерьма. Решающий голос, сержант Картер, был так обижен на нас, что вообще отказался пойти посмотреть.

На обратной дороге к периметру мы пересекли дорогу и вошли в джунгли на другой стороне, чтобы вернуться другим маршрутом. Там мы заметили легко опознаваемые пятна крови. Что-то и впрямь задело нашего ночного визитёра. Отлично! Нам было бы очень на руку, если бы его серьёзно покалечило, или, ещё лучше, если бы его раны оказались бы инфицированы, так что он израсходовал бы целые недели дорогостоящих вьетконговских человеко-часов и с трудом добытых медикаментов, прежде, чем умрёт.

Наша засады была упущенной возможностью. Даже те из нас, кому не полагалась бодрствовать и стоять на вахте, принимали на себя коллективную вину за неспособность взять инициативу в свои руки и убить этого парня. Мы знали, что у Фэйрмена найдутся едкие замечания для каждого из нас. После возвращения на территорию лагеря мы немедленно разделились и разошлись в разные стороны, прежде, чем он успел накрыть нас всех вместе. Затем, вполне ожидаемо, при персональном разборе каждый из нас поклялся на Библии, что была его очередь спать, и валил всё на остальных. Вскоре про этот случай забыли.