Кровавые следы

Ко времени приёма пищи чаще всего я был настолько голоден, что съел бы и задницу мула. Особенно справедливо это было для случаев, когда из-за суеты я не успевал поесть раз или два до того. В ветчине с лимской фасолью было больше жира, чем в остальных консервах, за что я их и любил. Чаще всего не было возможности остановиться, чтобы разогреть еду, и жир застывал слоем на поверхности. Не желая терять калории, я размешивал жир с ветчиной и фасолью и поедал содержимое банки холодным.

Помимо главных блюд в каждом ящике с пайками были и дополнительные. Различные комбинации маленьких баночек с фруктовым пирогом, ореховым рулетом, персиками, фруктовой смесью и грушами. Последние считались наиболее желанным блюдом. Ещё в пайках было много банок, содержащих более дешёвую и менее вкусную еду типа хлеба или крекеров. К ним, однако, полагались маленькие баночки желтого сырного соуса, арахисового масла и ли джема, чтобы выходило более съедобно. Эти добавки придавали пище некоторое разнообразие, но недостаточное для того , чтобы джи-ай не уставали есть одно и то же снова и снова. В конце концов многие солдаты начинали презрительно называть пайки «крысами»24.

Невероятно, на некоторых банках стояли даты времён Второй Мировой войны. Большая часть арахисового масла была 1942 года. Я не верил своим глазам. Еда четвертьвековой давности. Она была старше меня, но съедобной. Никто ей не отравился. Некоторые парни говорили, что у старых консервов появляется странный металлический привкус, особенно у жёлтого сырного соуса. Я не могу этого подтвердить. По-моему, соус был отличный. Я любил сыр во всех видах и при любых обстоятельствах так сильно, что ел бы и щебёнку, если залить её расплавленным чеддером.

Наша колонна доставила нас в Ди Ан. Это оказалась огромная, хорошо укреплённая база. Пехота, бронетехника, артиллерия и многотысячный обслуживающий персонал занимали несколько десятков квадратных миль. Там стояли сотни ангаров, деревянных бараков и шлакоблочных зданий. Рота «С» должна была расположиться на ночь на поле для софтбола внутри лагеря. Его окружали бараки, полные тыловых войск, и поле должно было быть одним из самых безопасных мест во всём Вьетнаме.

Большая Красная Единица называла себя «войсками круглосуточной готовности». Это означает, что мы до тошноты скрупулёзно следовали нашему общему подходу и изо всех сил старались быть готовыми к чему угодно. Примерно так — «лучше перестараться, чем потом пожалеть». В длительной перспективе это было хорошо. Это означало, что меньше парней поедут домой в накрытом флагом многоразовом металлическом ящике В ту ночь эта концепция зашла чуток далековато. Несмотря на наше месторасположение, мы установили оборонительный периметр, отрыли ячейки у них на софтбольном поле, установили «клайморы» и выставили 50-процентный караул на ночь. Наша деятельность привлекла всеобщее внимание и вызвала хохот, когда зеваки поняли, чем мы заняты. Мой «клаймор» был нацелен на трёх джи-ай, которые сидели на террасе в садовых креслах, пили пиво и ржали над нами. Они думали, что мы — кучка ненормальных параноиков.

Окопавшись, мы сели и посмеялись над собой. Мы устали, зато находились в безопасности. Кто-то рассказал историю, что Вьет Конг назначил вознаграждение в пятьдесят долларов за каждого Чёрного Льва, потому что они всегда наготове, как и в эту ночь, и трудно на них наброситься и убить в больших количествах. Мне хотелось, чтобы эта история оказалось правдой. Моё эго росло от ощущения себя таким опасным, что за мою голову назначено вознаграждение. Однако, это могла быть очередная неудержимая полевая легенда. Впоследствии я время от времени слышал такую же новость о вознаграждении за почти все возможные виды войск во Вьетнаме, от «Зелёных беретов» из Специальных Сил до спасателей из бассейна в Бьен Хоа. Все хотели казаться крутыми опасными парнями.

На следующий день рано утром мы выдвинулись на несколько миль по дороге в Лон Бинь. Наше место стоянки находилось прямо возле базы на ничейной территории. База Лонг Бинь была громадной. Ди Ан рядом с ней казалась карликом. Расположиться на её периферии было всё равно, что оказаться на окраине Чикаго. Внутри базы была всё та же военная ерунда, которую я видел на других базах, плюс ещё некоторые необычные удобства, как то: поле для гольфа, боулинг, несколько бассейнов олимпийского размера и рестораны. В военном магазине продавалось столько же всего, как и в магазинах в Америке. Это место было мечтой для тыловых войск.

Местность, где расположилась рота, выглядело географически странным. Ровные участки чередовались с низинами и небольшими холмами. Некоторые участки были высохшими, без растительности, они сменялись рощами тридцатифутовых деревьев. Всё это выглядело необычно, как будто Богу трудно было принимать решения в тот день, когда он сотворил этот кусок Земли.