Кровавые слезы Украины

«Там может полицаи или бандеровцы устроили засаду и меня сразу сцапают, – рассуждал Александр. – Погибнет и дед, и его зять. Нет, я уж схоронюсь где-нибудь в лесу. Вырою землянку типа схрончика и переживу зиму. Картошки нарою в огородах и на полях нового-старого хозяина Стамбровского – не обеднеет».

На старом биваке отряда он нашел саперную лопатку, оставленную по тревоге и присыпанную землей в одной из траншей провизию в виде нескольких банок с тушенкой. Когда стал копать дальше, оказалось, что тут – оставленный целый консервный склад добротной немецкой тушенки и в непромокаемой упаковке пачки галет и сухарей. А самое главное, что его обрадовало – коробка с немецким салом, куски которого размером с мыльницу были аккуратно обернуты вощеной бумагой и упакованы в картонной коробке.

Теперь он вспомнил, что в результате одного удачного налета на конный обоз оккупантов с провизией они тогда много набрали консервных банок, галет и повидла.

Этот летний день 43-го года выдался знойным. После прошумевшего накануне грозового дождя с утра парило – влажность создавала неимоверную духоту.

Прихватив саперную лопатку, кусочки сала, несколько банок тушенки, две приличных пачки галет и положив их в вещмешок, Александр направился к тому месту, где он собирался подготовить себе зимовку. Это был песчаный островок, окруженный непроходимыми болотами. Но он знал потаенные тропки, по которым ходил к этому островку, вынося туда неразорвавшиеся тяжелые снаряды и мины. Это был НЗ для отряда. Теперь они, эти фугасы, являлись его собственностью, над которой нужно было немного поработать, чтобы они взорвались в нужный момент. Он умел это делать успешно, как дипломированный минер.

Стройка началась с копки ямы. Почва песчаная и немного влажноватая поддавалась легко. К вечеру он завершил «создание стен», укрепленных лозовым плетнем. Будущий схрон вырисовывался прямоугольником полтора метра на два. Оставалось придумать прочную и потаенную крышу, что входило теперь в планы будущего дня.

Ночь была теплая, осыпанная звездной половой. Месяц светил ярко, поливая просторы лимонным цветом. Квакали на болоте лягушки. Где-то совсем недалеко кричала болотная выпь. Ее низкий голос напоминал короткий рев быка или гудение ветра в трубе. Неслучайно местные жители называли горлопанящую выпь бугаем, или быком. На дно ямы Сашко набросал сухой травы, постелил одну половину найденной в лесу и разорванной плащ-накидки на землю, вторым куском полотнища он укрылся. Вглядываясь в усыпанное мерцающими огоньками звезд темно-синее небо, паренек стал размышлять сам собой, задавая себе вопросы и тут же отвечая на них: «Почему люди воюют? Почему сильный обижает, сгибает слабого? Погибают в основном простые люди, воюющие меж собою. А вот те, кто их послал на бойню, способны общаться между собой по телефону. Ну ладно, вторгнувшийся враг иноземный – тут все понятно. Отечество отвечает оккупанту.

А почему так кровавы бандеровские орды из числа в основном галицийцев? Разве они одни поборники вольной, счастливой, независимой Украины? За что они убили моих родителей и сестричку – самых близких мне людей? Что плохого сделал мой отец в селе Малое? Только хорошее было в его действиях. Простые граждане это оценили – жизнь настраивалась на хороший лад. Местные националисты нас, украинцев, называли москалями, советами, пришельцами. Они действуют по немецкому принципу «Разделяй и властвуй!». За что? Если они воюют с Красной армией, с советскими партизанами на стороне немцев – они враги и Украины, и России, и всего Советского Союза…»

Это была ночь мучения – комары не дали спокойно поспать, и только под утро он смог уснуть крепким сном. Помог ветерок, поднявшийся откуда-то с северо-западной стороны болота…

Несколько дней подряд Александр устраивал свое летне-осеннее лежбище, готовое стать со временем подземным зимовьем. Когда крыша, изготовленная из жердей и переплетенная лозовыми ветками, была готова, он прикрыл ее дерном, а потом занес в землянку весь свой нехитрый скарб. Со стороны старой проселочной дороги, огибающей остров и по которой уже давненько, никто не ездил, нельзя было разглядеть вотчину Сашко, даже если бы кто и решился проехать на телеге. Машина по этой местности пройти не могла из-за наступления болотной воды. Мелиорацией в этих местах занялись позже.

«Ну а теперь надо доставить в «цех обработки» то, что собиралось и хранилось в районе старой базы партизанского отряда для изготовления «карманной артиллерии», – размышлял смышленый паренек. – Надо к осени приготовиться и с провизией: подобрать и перенести в мое новое жилище все съедобное».

Вечерами он уходил в походы с полотняной торбой или армейским вещмешком за плечами, чтобы «нарыть» материальную часть и доставить ее теперь на свою базу. Удача не всегда сопутствовала планам: то он в темноте не там копал, то из-за тяжести не мог унести фугас, то вообще блудил в густой чернильной темноте августовской ночи. Правда, к сентябрю он уже имел соответствующий запас для доведения до кондиции неразорвавшихся мин, снарядов и малых бомб.