Кровавые тени

Она осмотрела дверь более внимательно и провела пальцами по двум замкам. Просто обычные замки. Она могла справиться с простыми замками — их было достаточно легко взломать с помощью подходящего инструмента. Но дверь открывалась внутрь, а засовы с другой стороны должны были предотвратить любое давление на неё. Был только один способ выбраться оттуда, и это было тогда, когда засовы были отодвинуты. И это произойдёт только тогда, когда он был с ней. Тем не менее, проблеск надежды всё равно был проблеском надежды.

Она снова повернулась лицом к комнате и подошла к своей сумке. Она нашла свой шампунь и гель для душа, расчёску. Зубная щётка. Духи. Она вытащила одежду, все три её чайных платья с рисунком, на пуговицах и длиной до колен, платья, которые у неё не было возможности надеть годами. Она подняла брови. Женственность, очевидно, была его коньком. Либо это, либо доступность. Она порылась и обнаружила, что он даже упаковал нижнее бельё. Она засунула всё обратно в сумку, не зная, чувствует ли она смущение или просто возмущение при мысли о том, что он рылся в её личных вещах.

Она оглянулась на дверь позади себя. Принять душ было бы неплохо, а переодеться в подходящую одежду — ещё лучше. Она открыла бумажный пакет и обнаружила там круассан, шоколад, немного фруктов и бутылку сока. Но они могли подождать.

Она перекинула сумку через плечо и направилась в ванную. Она закрыла за собой дверь, но почувствовала себя неловко, увидев, что на ней нет замка. Она напомнила себе, что больше двух часов пробыла с Кейном без сознания. Если бы он хотел увидеть её обнажённой, он бы уже это сделал. Может быть, даже и сделал. Но что-то подсказывало ей, что это не в его стиле. Он бы хотел, чтобы она знала. Он разденет её, пока она будет в сознании. Он захочет увидеть её реакцию.

Кейтлин включила душ и стянула с себя пеньюар и трусики. Она встала под струю. Тёплый поток вызвал покалывание на её коже. Приятно было быть чистой. Хорошо быть свежей. Знакомый запах её геля для душа успокаивал даже в незнакомой кабинке. Она вытерлась подогретым полотенцем, которое сняла с вешалки, и обернула вокруг себя. Большой размер полотенца позволил ей одновременно просушить и волосы. Она расчесала локоны и почистила зубы, положив свою зубную щетку рядом с его. Её рука автоматически потянулась к бутылке из латуни и янтаря, стоявшей рядом с ними. Она сняла крышку. Жидкость внутри пахла им — тёплый, мускусный, с нотами специй и амбры. От одного этого запаха у неё в животе запорхали бабочки.

Она снова завинтила крышку и поставила бутылку обратно на полку.

Она справится. Не имело значения, насколько сильно её к нему влекло, главное, чтобы она в него не влюбилась. Вот и всё, что это было — влюбленность: какое-то одурманивающее, вызванное недоступностью первобытное влечение. Он был так глубоко в её душе, так укрепился за все эти годы. Красивое лицо, совершенное тело, соблазнительная улыбка. Всё это было всего лишь миражом для того, что лежало под ним, и ей нужно было держать это понимание на переднем плане своего сознания.

Кейтлин надела нижнее бельё и платье и встала перед зеркалом, застегивая последние пару пуговиц на груди. Она потянулась за духами и задумалась.

Если она искушала его, она должна была быть уверена, что сможет продолжать игру. У неё не было никаких сомнений в том, что они были равны интеллектуально. Но эмоционально, сексуально, она должна была, по крайней мере, признать свою собственную уязвимость. Но если это то, чего он хотел от неё, тогда это была её приманка. Это может даже немного ослабить его бдительность. По крайней мере, ей нужно было поговорить с ним и начать получать то, что ей было нужно.

Она брызнула на себя духами и вернулась в комнату.

Дверь всё ещё была закрыта, а комната пуста. Кейтлин прошла в комнату, взяла бумажный пакет со стойки и отнесла его на диван. Принимать от него еду было похоже на предательство, но она была голодна. Ей нужно было поддерживать силы. Более того, любое неповиновение только усилит его барьеры, а ей нужно было, чтобы они были как можно ниже. Она положила салфетку на колени и, достав круассан, стала отламывать кусочки по размеру рта, одновременно смотря в телевизор.

В помещении за дверью взревел двигатель, заставив её вздрогнуть, но это был двигатель, в который вмешивались, а не приводили в действие. И это была не машина, а гортанный рёв мотоцикла. Она взяла круассан с собой и вернулась к нише. Она снова прислонилась к двери и прислушалась. Двигатель заглох. Она услышала лязг металла. Она подождала несколько минут, чтобы услышать что-нибудь ещё, но поскольку тишина сохранялась, она прошлась по комнате.