Кровавые тени (ЛП)

Хотел бы я найти способ уговорить её поесть. Она ничего не ела со вчерашнего дня после бутерброда перед входом в Баатор. Кусочек фрукта этим утром не в счет — она едва откусила дыню. Путешествие через Минаурос изнуряет. Я с тревогой наблюдал за ней, желая убедиться, что она твердо держится в седле. Мог заставить её поесть, но не хотел прибегать к крайним мерам. Это сотрет последние остатки её доверия, и я не смогу больше его завоевать.

И всё же я не мог позволить ей изнурять себя голодом. Украдкой наблюдал за ней, пока Кюрекс брел по зыбучим пескам.

Её лицо оставалось бесстрастным, я не мог понять, о чем она думает. Иногда, когда она думала очень громко, улавливал её внутренний монолог. Но для этого мне нужно находиться рядом, а лучше всего — прикасаться, чего я старался не делать без крайней необходимости.

Маленькая белая лили-мотылек, которая каким-то образом прошла с нами через барьер между Баатором и Минауросом, всё ещё сидела на её плече, словно талисман удачи. Я снова задался вопросом, как она попала в ад, как оказалась так далеко от дома. От одного взгляда на крошечное существо меня пронзила застарелая боль. Как её называют люди? Чувство тоски по месту, где ты когда-то был, но куда не можешь вернуться? Название ускользнуло от меня, но чувство осталось, и я старался подавить его — такие эмоции лишь сбивают в пути. Нужно двигаться дальше и думать о цели.

Я следил за песком, осторожно отводя Курекса от очередной ловушки. Услышал, как Гвендолин произнесла «О!» тихим, но удивленным голосом. Подняв глаза, увидел, что мы подошли к краю пустыни Смерти.

Вот мы и добрались до Ревнивого Сердца. Но сможем ли мы пройти через него или нет, полностью зависит от Гвендолин.

* * * * *

Гвендолин

— Откуда она появилась? — спросила я, глядя на большую гору, которая внезапно выросла перед нами. Она была огромной, настолько высокой, что не разглядеть вершину. Мы должно были заметить её издалека. Вместо этого она просто появилась из неоткуда, как возникли Железный Пик и город Баатор. Я начинала думать, что в аду это совершенно нормально. Вещи просто возникают, как будто они были там всё время. Но от этого не менее тревожно.

Больше появившейся из неоткуда горы меня настораживало огромное темное отверстие на склоне. Оно было похоже на вход в пещеру — шесть метров в высоту и по меньшей мере три в ширину. Свет не проникал в нее, и это учитывая, что она довольно широкая и находилась прямо под солнцем. Внутри стояла кромешная тьма, будто кто-то укрыл вход черной завесой. Мое сердце так ёкнуло в груди только от одного взгляда на темный вход, словно оно пыталось достать до верха грудной клетки.

— О, а вот и Ревнивой Сердце, — сказал Лаиш, останавливаясь в десяти метрах от горы. — Мы пришли раньше, чем я рассчитывал. Можем остановиться на ночлег.

— Нет, — сказала я, посмотрев на него. — Нет, не хочу останавливаться. Давай продолжим и уйдем, как можно дальше.

Он нахмурился.

— Мне кажется, ты не понимаешь. Нам нужно подготовиться, чтобы пройти через Ревнивое Сердце. Подготовка будет утомительной, но это — необходимость для безопасного прохода. И я уже не говорю о самом барьере в центре пещеры.

— О барьере? — я запнулась. Каким-то образом я забыла об уплате налога на грех для перехода из одного круга ада в другой.

— Именно. — Он пристально посмотрел на меня. — Ты хочешь заплатить налог сейчас… Или позже?

Я подняла подбородок, вспомнив свою клятву.

— Я вообще не хочу платить его, во всяком случае, как мы это делали раньше, — ответила я. — Это же налог на грех, а не налог на похоть, верно? Так что должен быть другой способ заплатить его. Другой грех, который я могу совершить.

— Всё верно, — тихо ответил Лаиш. — Есть много грехов, но не все подходят для уплаты налога.

— Какие, например? — Я огляделась. — А здесь есть ямы? Мне бы очень хотелось слезть с седла и размять ноги, прежде чем мы продолжим путь.

— Вокруг Ревнивого Сердца нет песчаных ловушек. Только будь осторожна, не подходи слишком близко ко входу пещеры. — Он взял меня под руку, и я неохотно позволила помочь мне спуститься.

Лаиш продолжил, когда мои ноги коснулись земли.

— Ну, гордыня, или неупорядоченное желание превосходства и чрезмерная вера в собственные способности — не твой грех. Например, ты принимаешь мою помощь с Кюрексом.

— Что? Я не знала, что уже можно платить! — запротестовала я. — Пусти меня, я снова залезу, и мы начнем всё с начала!

Он покачал головой:

— Всё не так-то просто. Если бы твоя гордость могла сломать барьер, мы бы почувствовали его падение, когда ты ослушалась меня и чуть не угодила в ловушку.

Я задрожала, вспомнив тот момент.

— Фу! Это было просто ужасно! — Я шаркнула ногой по песку. — Думаю, я забыла поблагодарить тебя. Поэтому, ну, спасибо.

— Пожалуйста, — серьезно сказал он. — Также полагаю, что мы исключаем гнев из списка потенциальных грехов, поскольку ты больше не злишься на меня.