Кровавые вороны Рима

Он не сразу откашлялся и долго моргал глазами, чтобы смахнуть слезы и оценить сложившуюся ситуацию. Вдоль всей стены горело несколько костров, и самый большой был разведен перед караульной будкой.

– Господин центурион!

У подножия крепостного вала стоял центурион Петиллий и указывал на караульную будку.

– Приказать одной из центурий принести воды?

Макрон на мгновение задумался и покачал головой:

– Не надо. Легионеры станут отличной мишенью для пращников. Кроме того, в цистерне воды совсем мало, и делу не поможешь. Выведите людей из опасных участков, остальные пусть остаются на своих местах.

Петиллий поспешил выполнять приказ, а Макрон еще ненадолго задержался на стене. Наконец боль в легких прошла, и он спустился к казармам. Языки пламени уже лизали угол караульной будки, и спасти строение не представлялось возможным. В конце концов оно все равно рухнет. Огонь будет гореть несколько часов, потом погаснет, и к утру останутся лишь обгорелые руины. Каратак со своим войском беспрепятственно войдет в разрушенную крепость и обрушится всей мощью на уцелевших защитников.

Вскоре вернулся Петиллий, и Макрон приказал оставить несколько человек на часах, а остальным спуститься вниз и отдохнуть между казармами.

– А как быть с лошадьми и ранеными в лазарете? – шепотом спросил Петиллий.

Макрон некоторое время смотрел на бушующее пламя.

– С ними разберемся в последний момент. Не надо подрывать боевой дух воинов. Когда придет время, я отдам приказ.

– Слушаюсь, господин центурион.

– И ты, Петиллий, тоже отдохни.

– А как же вы, господин центурион?

– Я прекрасно себя чувствую. – Макрон похлопал Петиллия по плечу и указал на костры. – Пока не прогорит, нас не потревожат. Я пока пойду в штаб. Если что, немедленно сообщите.

Петиллий направился к ближайшему отряду, укрывшемуся за стеной. Макрону бросилось в глаза отрешенное выражение, застывшее на лицах людей, мимо которых он шел. Они смирились со своей судьбой, и Макрон не решился ободрить их шуткой. Любая попытка вселить в их сердца надежду на спасение выглядела бы сейчас фальшиво. В кабинете командующего гарнизоном он сел за стол, достал пустую восковую табличку и стило и начал писать письмо матери. Чувства, которые он описывал, были простыми и бесхитростными. Центурион просил прощения за прошлые грехи и выражал надежду, что мать будет гордиться сыном, который погиб, не уронив чести. Короткое прощальное письмо, как раз уместившееся на табличке. Макрон перечитал послание, захлопнул и перевязал табличку. Потом отнес ее вниз, в подземное помещение для хранения ценностей и аккуратно положил под один из ящиков с документами. Выйдя из штаба, Макрон почувствовал спокойную уверенность, что исполнил свой долг, и теперь осталось завершить одно последнее дело.

* * *

Костры горели всю ночь, языки пламени поднимались все выше, а потом огонь начал постепенно спадать. После полуночи башня со стоном медленно наклонилась в сторону склона холма, а потом рухнула на мост и дальше в ров. Послышались торжествующие вопли силуров. Вскоре крики утихли, и тишину нарушало лишь потрескивание угасающего пламени. Некоторое время деревянный каркас караульной будки оставался на месте, сохраняя свои очертания, но, в конце концов, рухнул и он, превратившись в обгорелую груду развалин. Едва на горизонте забрезжил серый рассвет, Макрон надел шлем, взял щит и поднялся на крепостной вал, чтобы составить компанию часовому, наблюдавшему за противником. Осторожно глянув через парапет, он увидел сплетенные из веток заслоны, а за ними силурских воинов.

– Остальные явятся позже, господин префект, – доложил часовой. – Отдыхают, ждут, пока догорит.

– Уже недолго ждать, скоро пойдут на штурм, – согласился Макрон.

Часовой, помолчав, прошептал:

– Скорее бы все закончилось.

– Но сначала надо прихватить с собой на тот свет как можно больше дикарей, верно?

Часовой устало улыбнулся, и они продолжили наблюдение за лагерем противника, чтобы не пропустить момент, когда силуры пойдут в последнюю атаку на развалины крепости.

Темнота постепенно отступала, уступая место блеклому утру. Уже стали видны склон холма под крепостью, строевой плац и долина. В окрестностях не наблюдалось никаких признаков движения. Только горстка людей поспешно ретировалась по направлению к дальнему краю долины. Наконец отступили и воины, укрывавшиеся за сплетенными из веток заслонами. Построившись в небольшую колонну, они убрались прочь.

– Что за игру они ведут? – растерялся Макрон, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– Господин центурион!