Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

Немцам не составляло труда контролировать партизанское движение в конце 1941 года, и они просто считали проводившееся массовое уничтожение евреев подходящим ответным ударом. В сентябре 1941 года под Могилевом состоялась тематическая конференция, посвященная антипартизанской войне; ее центральным элементом стал расстрел тридцати двух евреев, из которых девятнадцать были женщины. Основная линия была такой: «Там, где партизаны, – там евреи, а где евреи – там партизаны». Объяснить, почему это так, было трудно. Антисемитские идеи насчет еврейской слабости и лицемерия сложились в своего рода объяснение: военные командующие вряд ли верили, что евреи действительно возьмутся за оружие, но часто считали, что за партизанскими действиями стоит еврейское население. Генерал Бехтольшайн, ответственный за безопасность в Минске и вокруг города, полагал, что если «акт саботажа совершен в селе и все евреи в этом селе уничтожены, то можно быть уверенным, что ликвидированы виновные или, по крайней мере, те, кто за ними стоял»[475].

В этой атмосфере, где партизаны были слабыми, а немецкие ответные удары – антисемитскими, большинство евреев Минского гетто не торопились бежать в лес. В Минске, несмотря на все ужасы, они, во всяком случае, были дома. Невзирая на регулярные массовые убийства, не менее половины минских евреев все еще были живы в начале 1942 года.

В 1942 году советское партизанское движение набрало новой силы в тот самый момент, когда судьба беларусских евреев была решена, и преимущественно именно по этой причине. В декабре 1941 года Гитлер, столкнувшись с «мировой войной», выразил желание, чтобы все евреи Европы были уничтожены. Продвижение Красной армии было одной из главных причин ослабления немецких позиций в Беларуси и гитлеровского открытого желания уничтожить всех евреев. Продвигающиеся советские войска даже смогли пробить брешь в немецкой линии фронта в начале 1942 года. «Суражские ворота», как называли расстояние между группой армий «Север» и группой армий «Центр», оставались открытыми в течение полугода. До сентября 1942 года советские власти могли посылать проверенных людей и вооружение для контроля и снабжения партизан, действовавших в Беларуси. Вследствие этого советские власти установили более-менее надежные каналы коммуникаций. В мае 1942 года в Москве был основан Центральный штаб партизанского движения[476].

Гитлеровское четкое решение уничтожить всех евреев Европы подняло связь евреев с партизанами до некой абстракции: евреи поддерживают врагов Германии, а следовательно, должны быть превентивно уничтожены. Гиммлер и Гитлер отождествляли еврейскую угрозу с угрозой партизанской. Логика связи между евреями и партизанами была неопределенной и проблематичной, но ее значение для евреев Беларуси (которая находилась в самом сердце партизанской войны) была абсолютно ясной. В зоне военной оккупации, в тылу группы армий «Центр», уничтожение евреев началось в январе 1942 года. Айнзацкоманда рисовала звезду Давида на грузовиках как знак своей миссии по обнаружению и уничтожению евреев. Лидеры айнзацгруппы «В» решили ликвидировать всех евреев в зоне своей ответственности до 20 апреля 1942 года – ко дню рождения Гитлера[477].

Гражданские оккупационные власти в Минске также придерживались новой линии. Вильгельм Кубе, Генеральный комиссар Белой Рутении, встретился 19 января 1942 года с начальниками полиции. Все, казалось, приняли формулировку Кубе: хотя большое «колониально-политическое» задание Германии на Востоке требует уничтожения всех евреев, некоторых необходимо временно сохранить для принудительных работ. Операции по уничтожению в Минске начались в марте и были направлены против населения, которое оставалось в гетто в течение дня, когда рабочие бригады уходили из гетто на работу[478].

1 марта 1942 года немцы отдали распоряжение юденрату предоставить квоту в пять тысяч евреев к следующему дню. Гетто-подполье сказало юденрату не торговать еврейской кровью, что юденрат, видимо, и так не собирался делать. Некоторые из еврейских полицейских, вместо того, чтобы помогать немцам набрать квоту, предупреждали евреев, чтобы те прятались. Когда 2 марта квоту не предоставили, немцы расстреляли детей и зарезали всех воспитанников еврейского сиротского приюта. Они даже убили некоторых рабочих, возвращавшихся домой. Всего в тот день они уничтожили 3412 человек. Феликс Липский был одним из еврейских детей, которым удалось избежать резни. Его отца убили как польского шпиона во время сталинского Большого террора: он исчез, как тогда исчезали люди, – навсегда. Теперь мальчик видел лежащие в канавах трупы людей, которых он знал. Ему запомнились оттенки белого: кожа, белье, снег[479].