Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

После чистки руководящего состава и утверждения своей власти над ключевыми государственными институтами как Сталин, так и Гитлер продолжали проводить социальные репрессии в 1937 и 1938 годах. Но «кулацкая операция» – это еще был не весь Большой террор. Ее можно рассматривать (или, по крайней мере, представлять) как классовую войну. Но даже когда Советский Союз убивал классовых врагов, он в то же время убивал и врагов этнических.

К концу 1930-х годов гитлеровский режим национал-социализма уже был хорошо известен своим расизмом и антисемитизмом, но именно сталинский Советский Союз провел первые кампании уничтожения внутренних национальных врагов.

Раздел 3. Национальный террор

Представителей национальных меньшинств «нужно поставить на колени и застрелить, как бешеных собак». Эти слова, отражающие дух национальных операций сталинского Большого террора, принадлежат не офицеру СС, а одному из лидеров Коммунистической партии. В 1937-м и 1938 годах были расстреляны четверть миллиона советских граждан фактически за их этническую принадлежность. Пятилетки должны были продвинуть Советский Союз вперед по пути процветания национальных культур при социализме. На деле же в конце 1930-х годов Советский Союз был землей беспрецедентных национальных гонений. Даже когда Народный фронт представлял Советский Союз родиной толерантности, Сталин распорядился о массовом уничтожении нескольких советских национальных групп. Самыми преследуемыми европейскими национальными меньшинствами во второй половине 1930-х годов были не около четырехсот тысяч немецких евреев (их количество уменьшалось из-за эмиграции), а около шестисот тысяч советских поляков (их количество уменьшалось из-за казней)[170].

Сталин был пионером в области национальных массовых уничтожений, а поляки – жертвой, преобладающей среди всех других советских национальных групп. На польское нацменьшинство, как и на «кулаков», возложили ответственность за провал коллективизации. Объяснение было придумано во время самого голода 1933 года, а затем использовано во время Большого террора 1937-го и 1938 годов. В 1933 году руководитель Украинского НКВД, Всеволод Балицкий, объяснял массовый голод провокацией шпионской сети, которую он назвал «Польской военной организацией». По словам Балицкого, эта Польская военная организация внедрилась в украинскую ветвь Коммунистической партии и поддерживала украинских и польских националистов, которые срывали сбор урожая, а затем использовали тела умерших от голода украинских крестьян в целях антисоветской пропаганды. Этим якобы было вдохновлено создание националистической Украинской военной организации – двойника, выполнявшего такую же подрывную деятельность и разделявшего с поляками ответственность за голод[171].

Это была вдохновленная историческими фактами выдумка. Польской военной организации в 1930-х годах не существовало – ни в Советской Украине, ни где-либо еще. Она действительно существовала, но во время большевистско-польской войны 1919–1920 годов как разведгруппа Польской армии. Польская военная организация была раскрыта «Чека» и прекратила свое существование в 1921 году. Балицкий знал историю, поскольку сам принимал участие в раскрытии и уничтожении Польской военной организации. В 1930-х годах польские шпионы не играли никакой политической роли в Советской Украине. У них не хватало возможностей играть такую роль даже в 1930-м и 1931 годах, когда СССР был особенно уязвим и когда поляки все еще могли засылать агентов за границу. У них не было намерения вмешиваться после советско-польского договора о ненападении, подписанного в январе 1932 года. После голодомора они растеряли остатки уверенности относительно собственной способности понять советскую систему, а тем более – изменить ее. Польских шпионов шокировал наступивший массовый голод, и они не могли определиться с ответными действиями. Именно потому, что реальной угрозы от Польши в 1933 году не исходило, Балицкий мог манипулировать символом польского шпионажа по своему усмотрению. Это было проявлением типичного сталинизма: всегда было легче использовать гипотетические действия несуществующей «организации»[172].