Кровавый алмаз (сборник)

Доктор и мистер Кутер подхватили меня под руки, благо они стояли совсем близко. Но я уже успел овладеть собой, оторваться от спасительного кресла и выпрямиться.

– Нет, не беспокойтесь, все в порядке. Просто слегка закружилась голова.

– У вас часто бывают такие приступы?

Мне почудилось, будто задавая этот вопрос, доктор Ашборн многозначительно взглянул на сидящего в кресле толстяка-хозяина.

– Не помню, чтобы со мной когда-нибудь раньше случалось подобное…

– Вам надо пройти всестороннее обследование в хорошей клинике. Подобные приступы могут быть симптомами весьма серьезных заболеваний. Лучше обнаружить недуг на ранней стадии. Впрочем, возможно, что и на вас, как на сэра Робинса, повлияла эта ужасная жара.

– Возможно. Но сейчас я уже в полном порядке и, в отличие от сэра Робинса, готов идти завтракать.

Как бы услыхав мои последние слова, в двери библиотеки появился негр.

– Завтрак готов, господа. Пройдемте в столовую, – поднялся из своего кресла хозяин.

8

Я знаю силу слов, я знаю слов набат

Они не те, которым рукоплещут ложи.

От слов иных срываются гроба,

Шагать четверкою своих дубовых ножек.

В.Маяковский

Странные приступы дурноты в тот день больше не повторялись, и вечером доктор Ашборн решил, что я вполне здоров для того, чтобы перенести очередной сеанс "защитной психотерапии", как именовал он свои манипуляции. Если рассматривать термин «защитная» как относящийся к охране интересов моих новых компаньонов, то такое название было вполне оправдано.

Снова в полумраке луч света падал на сверкающий серебряными искрами сосуд, снова мне дали выпить какое-то снадобье и доктор велел смотреть на странный узор, змеящийся по верхнему краю сосуда, а потом начал делать свои пассы и что-то бормотать.

Однако, на этот раз – то ли потому, что я уже привык, то ли по какой-то другой причине – голова моя оставалась ясной, я больше не слышал звона колокольчиков, не видел их манящего, завораживающего танца, не стремился присоединиться к их хороводу. Я просто полулежал в удобном кресле и, переваривая сытный ужин, рассматривал занятные загогулины незнакомого орнамента, чем-то напоминающего среднеазиатский. Похожие я видел на стенах минаретов Регистана, на бухарских коврах и ножнах хивинских кинжалов. Некоторые его элементы напоминали стилизованные цветы яблони. Красиво, но и только.

Меня вернуло к неприятной действительности недовольное посапывание доктора Ашборна. Он с такой яростью проделывал за моей спиной свои колдовские жесты, что ветерок от них приятно холодил мне затылок. Я закрыл глаза и притворился, что погружаюсь в сон.

– Наконец-то! – с облегчением произнес доктор.

– Но почему он сегодня так долго сопротивлялся? – спросил мистер Кутер. Как и в прошлый раз, он и толстый хозяин, Адамс, присутствовали на представлении то ли в качестве зрителей, то ли как ассистенты.

– Так иногда бывает. Первое впечатление самое острое, потом психика несколько адаптируется и оказывает сопротивление. Но зато с каждым очередным сеансом внушение будет глубже, сильнее. Потом он привыкнет впадать в транс по первому моему сигналу. Сегодня вы видели, как он прореагировал на кодовую фразу: с трудом, но справился с собой, даже устоял на ногах. В следующий раз он свалится, как подкошенный, а через два-три сеанса эта фраза убьет его не хуже пули сорокапятикалиберного «писмейкера».

– Лучше, если он убьет себя сам. Так, чтобы это выглядело, как заурядное самоубийство в результате глубокой депрессии.

– Для этого у нас есть другая кодовая фраза. Стоит только произнести…

– Стоп, доктор! А то он еще покончит с собой до того, как выполнит наше задание.

– Не беспокойтесь, мистер Адамс. Кодовые фразы действуют только в том случае, когда «зомби», как их обычно называют, хотя я предпочитаю называть их «пациентами», находятся в состоянии бодрствования. Наш друг сейчас в полной прострации, и все, что мы говорим, для него не более, как бессмысленный шум, такой же, как шелест листвы или журчание ручья. До него дойдут лишь слова, сказанные после специально закодированного в его сознании пароля. Образно говоря, его надо взвести, как курок пистолета, чтобы он мог выстрелить. Сейчас он на предохранителе.

– Когда он будет готов, как вы полагаете?

– Думаю, дня через три-четыре. Завтра я еще раз проверю действие известной вам фразы, выключающей сердце – это, так сказать, контрольный тест – и если все будет в порядке, мы вскоре сможем сообщить ему без всяких опасений содержание задания.

– А он не умрет во время этой вашей проверки? Вдруг у него навсегда остановится сердце?

– Нет, мы будем держать его под контролем. Если я увижу, что шок становится опасным, я выведу из него нашего пациента.

– Полагаюсь на вас и ваше мастерство, доктор. Было бы жаль потерять такой экземпляр, у него действительно есть нужные нам связи.