Кровавый алмаз (сборник)

Миллионы лет назад, когда эта мирная, едва заметная сейчас впадина в земной коре представляла собой дьявольское жерло, изрыгающее пламя и дым, расплавленная магма текла по наружным склонам и, выбирая наиболее удобные пути, устремлялась вдоль русел рек. В результате борьбы двух разнородных и враждебных по своей природе стихий – огня и воды – сформировались очень своеобразные геологические образования, так называемые лавовые трубы. Входы в них со стороны кратера были закупорены застывшей лавой и осадочными породами, смытыми дождем со склонов, но проникнуть в эти трубы все же представлялось возможным. Дело в том, что в некоторых местах их «кровля» обрушилась, края провалов сгладились, и сквозь них открывались вполне доступные даже для таких посредственных альпинистов, как мы с Гришей, проходы.

Я помнил приметы, по которым можно было найти нужную нам «трубу», их мне сообщил в припадке искусственно вызванной болтливости Джордж. Но прежде, чем рискнуть углубиться в подземелье, ведущее к «интернату», мы решили потренироваться и освоиться в одной из пустующих труб.

Вход в нее начинался на довольно обширной прогалине, по краям которой росли сосны и фикусы, середина же была свободной и ярко освещалась полуденным солнцем, стоявшим почти в зените.

Черную дыру пещеры украшали два больших остроконечных обломка лавы, торчавшие из земли подобно зубам дракона. Вооружившись фонариками, мы углубились в трубу, стараясь не споткнуться о многочисленные мелкие обломки камней, обрушившиеся с кровли.

Потом почва под ногами у нас стала ровнее, камни почти совсем перестали попадаться. Зато возникло другое препятствие – повсюду змеились похожие на мощные электрокабели корни, состоящие из туго свитых в жгут отдельных волокон, толщиной в палец.

Я срезал ножом кору с одного такого волокна, и выступивший густой сок белесоватого цвета подтвердил мою догадку – это были корни фикусов, росших на кровле лавовой трубы. Они проникли сквозь трещины в лаве и расползались по земле в поисках влаги.

Внутри труба напоминала туннель метро – почти правильный полукруглый свод, образованный застывшей лавой, а под ногами – плотно слежавшаяся песчаная почва. Высота «потолка» над нашими головами составляла, как мне показалось, метров десять-пятнадцать.

– Как далеко тянется эта пещера? – спросил Гриша.

Мы прошли уже приблизительно метров триста, и дневной свет за нашими спинами превратился в неясное серое пятно.

– Говорят, на сотни километров, но, думаю, что это преувеличение. Во всяком случае, достаточно далеко. – Я хлопнул в ладони, чтобы услыхать эхо.

– Удобное укрытие для тех, кто…

Гриша не успел закончить фразу. На нас обрушился какой-то вихрь, лавина трепещущих мягких крыльев, маленьких, покрытых шерстью телец, издававших пронзительный писк. Из глубины трубы вырвалась стая летучих мышей, их тут были десятки тысяч, и наше неожиданное вторжение, свет и голоса вспугнули мирно дремавших обычным своим дневным сном зверьков.

Пришлось, заслонив руками лица, спешно ретироваться к выходу, спотыкаясь на бегу о корни фикусов и камни.

Когда мы вышли наружу, ветки сосен были усеяны целыми гроздями летучих мышей, сотни их с тревожным писком кружились в небе над нашими головами, осыпая нас и окрестные кусты пометом. Кустам такое удобрение было только на пользу, но нам совершенно ни к чему.

– Очень неуместное приветствие, – мрачно заметил мой друг. – Приятно, конечно, когда тебя встречают такими радостными криками, но если наши друзья заметят весь этот переполох…

– Они могут приписать его тому, что в пещеру забежало какое-нибудь животное, скажем, дикий кабан, или заползла змея.

– Конечно, конечно… – Тон Гриши свидетельствовал о том, что он не очень рассчитывает на такую беспечность охраны «интерната».

Мы вернулись в свой лагерь, состоящий из маленькой палатки и замаскированного среди обломков скал кострища. Нужно было переждать некоторое время, прежде чем отправляться на поиски самого «интерната».

Я включил рацию, которую мы купили в Кэрнсе, и прослушал новости. Опять ничего для нас интересного, если не считать сообщения о надвигающемся на Восточное побережье урагане.

– Мы вовремя прервали наше плаванье, – заметил Гриша. – Похоже, что иначе нам пришлось бы туго.

Кажется, его задним числом одолевали сомнения, правильно ли мы поступили, не доведя до конца наш первоначальный план.

– Да, хотя «Кукабарра» и славное суденышко, ей не под силу тягаться со штормом в этих опасных водах, да еще с таким капитаном, как я. Не такой уж я опытный мореход, чтобы идти навстречу буре, подальше от земли и коралловых рифов, как рекомендуется в подобных ситуациях.

– Сейчас мы подходили бы к Торресову проливу…

– Да, а это – одно из самых неприятных мест на земном шаре, в котором может очутиться парусное судно во время бури. Хуже, говорят, чем даже мыс Горн.

– Ты там бывал?

– У мыса Горн? Ни разу. У меня, как видишь, нет серьги в левом ухе, ее положено носить тем, кто обогнул этот мыс под парусами.

– А здесь? Если пойдут сильные дожди, что будет здесь? Наводнение?