Кровавый алмаз (сборник)

Мы дошли уже почти до самого поворота, как вдруг шагавший впереди полуобнаженный толстяк остановился так резко, что я чуть не натолкнулся на него. Перспектива войти в соприкосновение с его жирной, даже в полутьме блестевшей от пота спиной, меня совсем не вдохновляла.

— В чем дело? — спросил идущий за мной распорядитель.

Толстяк повернулся к нам. Нож все еще был в его руке.

— А ведь это он навел на нас ментов… Тот, — толстяк кивком головы указал на оставшуюся за нами дверь, — был прав.

Ушедшие на несколько шагов вперед близнецы и человечек с портфелем, услышав разговор, тоже остановились и повернулись.

— Вперед! — Резкая команда заставила человечка с портфелем вздрогнуть и зашагать дальше. Но только его. Остальные как будто колебались.

— Вперед! — повторил распорядитель. — Разберемся потом.

Близнецы нехотя повернули и пошли за портфеленосцем. Но толстяк оставался на месте. Его лицо налилось кровью.

— Потом? А если на выходе он позовет своих? Под стволы нас хочешь подставить? Может, и ты с ними снюхался? Что-то я его здесь раньше не видал!

Дисциплина разваливалась на глазах.

— Надо скорее уходить! Ты что, хочешь, чтобы нас здесь застукали? Чего ты добиваешься? — спросил из-за моей спины распорядитель.

Это было ошибкой. Вступив в переговоры с подчиненным, допустив мысль о возможности непослушания, он потерял некий ореол, очарование власти, окружавшее его невидимым нимбом в глазах других. Нимб потускнел, а толстяк, как и всякий наглец, не получивший должного отпора, распалился еще больше. Он, я думаю, был не совсем нормален психически, что не удивительно при таких занятиях и нездоровом образе жизни.

— Чего я хочу? — прошипел он, делая шаг ко мне. — Я хочу, чтобы он остался здесь, хочу пощекотать его перышком!

Краем глаза я заметил, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших рукоятку ножа. Это свидетельствовало о том, что он вот-вот нанесет удар. Клинок выходил из кулака его пока что опущенной руки со стороны мизинца, следовательно, нужно было ожидать удара сверху — в грудь или ключицу. Я приготовился блокировать его руку своим левым предплечьем — в самый последний момент, как и положено, когда кончик ножа почти коснется моего тела, чтобы он не успел изменить направление удара.

Но я недооценил коварство старого бандита, не обратил внимания на то, что режущая кромка клинка — лезвие — повернута вперед. Он не стал замахиваться, как при колющем ударе сверху вниз, а сразу нанес горизонтальный режущий удар в горло, настолько молниеносный, что меня едва спасла моя быстрая реакция. Лезвие все же задело подбородок, я ощутил острую боль, на шею мне потекла горячая струйка крови.

В следующий момент я ударил его левым хуком в печень, открывшуюся при взмахе ножом, и одновременно провел правый зацеп. Он свалился, как подкошенный, но тут же, с неожиданным для человека его комплекции проворством, вскочил, все еще сжимая нож.

Вернее всего, я справился бы с ним и голыми руками, но не стал рисковать, тем более, что не знал, как отнесутся к нашей ссоре остальные. Толстяк вскочил быстро, но еще быстрее в моей руке появился мой ПСМ. Понадобилось два выстрела, чтобы свалить этого кабана. Его туша опрокинулась поперек прохода и помешала близнецам приблизиться ко мне, когда они бросились к своему патрону на помощь.

— Батя! Батя! — завопили они почти одновременно и в унисон.

Так вот в чем дело… Толстяк был не только их непосредственным начальником, но и отцом, неплохая семейка! Если еще и распорядитель, маячивший у меня за спиной, окажется их дядей, а человечек с портфелем двоюродным братом, у меня будет сейчас много хлопот. Я пожалел, что не взял запасной магазин.

Грянувший над моим ухом выстрел чуть не оглушил меня. Один из близнецов дернулся и свалился на своего папашу. Второй, мгновенно сообразив, что дисциплине следует подчиняться, ибо без нее все мы, как говаривал подпоручик Дуб, лазили бы голыми по деревьям, вспомнил последний приказ, повернулся и побежал за невозмутимо продолжавшим свое шествие человечком с портфелем, но было поздно. Второй выстрел уложил его на месте. Я обернулся, в ушах у меня звенело.

Руководитель хладнокровно продул ствол своего «кольта-спешиал» тридцать восьмого калибра, чтобы уменьшить количество осевшего нагара и тем облегчить последующую чистку револьвера, и спрятал оружие в подмышечную кобуру.

— Я отвечаю за вашу безопасность, — сообщил он тем же спокойным тоном, каким задавал вопросы Константину. — А эти, — он кивнул на валявшиеся в живописных позах тела, — отработанный материал. Слишком много пили, стали увлекаться анашой. Я так и знал, что этим кончится.

Константин мог бы быть доволен — его непосредственные мучители и убийца пережили свою жертву всего на несколько минут. К сожалению, я не верю в существование астральных тел, оставляющих бренную оболочку после смерти и наблюдающих за тем, что вокруг нее происходит, а при жизни бедняге не удалось испытать сладость мщения.