Кровавый апельсин

Первые четыре мили стоили нам великих трудов, и ход катамарана сильно замедлился. Правда, и остальные сбавили темп. Два тримарана перегнали нас и, пользуясь своими преимуществами движения по ветру, потихоньку начали отрываться от общей группы. Один из них; ярко-зеленый, казался горбатым из-за глубокой выемки в грот-парусе. «Виль де Жожа» Жан-Люка Жарре. Я видел, как он оглядывается по сторонам, его белые зубы поблескивали в надменной усмешке. Он помахал мне свободной рукой. Зеленый нос его суденышка нырнул между двумя волнами. Взметнулась туча брызг. На палубе рядом с Жарре виднелись еще чьи-то фигуры. Одна из них приветственно махнула рукой.

— Хей! — удивился Чарли. — Так это ж та пташка, Агнес! А ведь я даже не знал, что она вернулась в Шербур.

Легкий укол недоумения мгновенно перерос в ярость. Мне до смерти захотелось врезать кулаком в ненавистное лицо Жарре.

— Убери этот чертов грот! — прикрикнул я. Очередная волна с клекотом захлестнула нос. Добрая бадья морской воды угодила мне прямо в лицо. Я зажмурился.

Берег медленно таял вдали. Наступил час отлива, волны улеглись, и плыть стало значительно легче. Наш парусник уже не шлепался носом и днищем о каждую волну, а разрезал их, словно нож. Мы снова завели мотор.

— Вон Джон плывет! — кивнул куда-то за мою спину Чарли.

Я обернулся через левое плечо. Между катамараном и берегом виднелось целое море парусов — должно быть, основная группа гонки. В первой трети общей кучи легко скользили по воде ярко-оранжевые корпуса катамарана Джона Доусона.

Зарываясь подветренным корпусом в волны, яхта «Секретное оружие» шла к серому горизонту. Мы были примерно в двух часах от маяка, если ориентироваться на мыс Хейг. Тримараны впереди перестали удаляться, но не оттого, что сбавили скорость: мы оседлали отлив, несущий нас со скоростью около двух узлов. Смеется тот, кто смеется последним, Жарре, подумал я, но тут же одернул себя: нам предстоял еще очень долгий путь.

— Неплохо идем, — заметил Скотто.

Я кивнул. Но после получаса гонок, конечно, еще рано расслабляться и почивать на лаврах. Особенно когда первая цель лежит за Каскетским маяком. И между нами еще весь северный конец острова Олдерни.

Я пробежал глазами по сплетению снастей. Неопытному глазу этот хаос перепутанных канатов напомнил бы, вероятно, тарелку макарон. Мне же он говорил гораздо больше — об идущем полным ходом, отлично оснащенном катамаране. Никто из нас не произносил теперь слова: слышался только плеск воды за бортом да стук волн, ударяющихся о полые корпуса.

Вдали слева по борту проносилась земля. Основная часть флотилии по-прежнему держалась одной группой. А мы тем временем здорово забрали к северу от румба, на котором лежал кратчайший путь от Шербура до места поворота близ Олдерни.

— Может, ляжем на другой галс? — спросил я Чарли.

Тот покачал головой.

— Большой отлив, — пояснил он.

Я кивнул, ощутив вдруг, как натирает шею резиновый воротник непромокаемого костюма. Приливы и отливы превращали пролив в безбрежную соленую реку, которая четыре раза в день прихотливо меняла свое направление. Мысы Шербурского полуострова огромными каменными пальцами выдавались в эту реку, преграждая ей путь. Во время весенних приливов течение в просвете между мысом Хейг и островом Олдерни могло достигать скорости девяти узлов. Если вам хочется на собственной шкуре испытать, что значит идти под парусом против силы такого прилива, такой забег — самое подходящее для этого мероприятие.

Так что мы оставались на левом борту до тех пор, пока не пронеслись мимо полуострова и не выскочили в просвет. Внезапно налетевший шквал ливня со всех сторон обложил нас серыми стенами дождевых струй. Над водой гулял свежий ветер, море вновь разыгралось. Гребни отвесных волн перехлестывали борта и, ударяясь обо все, стоявшее на палубе, рассыпались тучами пенных брызг.

— Вот адова бездна, — пробурчал Скотто, протирая покрасневшие от соли глаза.

Я скрючился за каютой и старался сосредоточиться, мучительно жалея, что не прихватил защитные очки. Показания по прибору Брукса и Гейтхауса свидетельствовали, что собственная скорость лодки восемь узлов.

— Так не пойдет! — закричал я Чарли, пытаясь перекрыть рев моря.

— Потерпи, — было мне ответом. И он растянул свои тонкие губы в усмешке. Дождевые капли барабанили по моей спине реже и реже. Шквал умчался на восток, все еще волоча за собой шлейф дождя, но по воде уже протянулась слабая дорожка солнечного света.

— Славно-то как, Чарли! — не выдержал Скотто.

На юге, где еще полчаса назад Олдерни и Хейг казались такими расплывчатыми и недосягаемыми, теперь сияло солнце. Залитые светом зеленые холмы там были похожи на спины огромных китов.

— Олдерни, — сказал Чарли, ловко увернувшись от летящей с кормы струи брызг. — По твоим сведениям, собственная скорость лодки восемь узлов. Да прибавь еще два с половиной узла на течение. Получается десять с половиной. Курс на цель, 265 градусов.

— Сразу лечь на этот курс не удастся, — с сомнением ответил я.