Кровавый апельсин

– Эдвин захотел узнать, за что она и откуда у меня пятьдесят фунтов на расходы. Я не хотела, чтобы он подумал плохое, и объяснила, в чем дело. Мол, я понимала, как он расстраивается из-за моего пьянства. В конце концов он понял.

– А про деньги что сказали? – уточняю я.

– Что накопила, откладывая свои карманные деньги. Сперва Эдвин разозлился, но потом успокоился, поняв, что это впрямь для него.

Таблетки, досмотр сумочки, карманные деньги, расспросы о расходах. Я стараюсь осознать услышанное и не думать о своей семейной жизни.

– С ваших слов, проблема с алкоголем была непостоянной, а скорее возникала из-за несдержанности. Как долго она существовала? – спрашиваю я.

– Со студенческих лет – в той или иной степени. А последнее время некоторые ужины давались мне тяжело, – отвечает Мадлен.

– Ужины?

– Да, деловые ужины. Эдвину вечно хотелось, чтобы я на них была хозяйкой, ну, или идеальной гостьей. Меня они тяготили. Эдвину это не нравилось. Однажды мне стало плохо… – Голос Мадлен слабеет.

Я поднимаю голову: она бледна и ладонью закрывает глаза от света.

– Вы как, ничего?

– Да, просто тяжеловато, голова опять заболела.

– Нам нужно много обсудить, но давайте пока остановимся. Вы согласны встретиться с психиатром? Заключение специалиста нам очень поможет, – говорю я, ставлю возле своих записей вопросительный знак и переворачиваю страницу.

– Вряд ли это что-то изменит, но, если вам угодно, встречусь. – Голос Мадлен звучит на диво четко и ясно, и моя запись наверху новой страницы тоже получается четкой и ясной: «КЛИЕНТКА СОГЛАСНА НА ПСИХИАТРИЧЕСКОЕ ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ».

Напряжение спадает. Патрик встает из-за стола, аккуратно складывает документы, убирает их в портфель. Фрэнсин тоже поднимается, бормочет что-то про фотографии и выходит из кухни. Я прячу в сумку блокнот и ручку, попутно коснувшись сотового. В памяти всплывает сообщение. Но нет, я еще с Мадлен не закончила.

– Мы назначим встречу в ближайшее время, – обещаю я, мысленно перебирая знакомых специалистов.

– Спасибо!

Мадлен встает и, потянувшись через стол, пожимает мне руку. Крепче, чем в прошлый раз. Она заметно оживилась, и я решаю разобраться почему. Какая тема нашего сегодняшнего разговора ее осчастливила? Дело в том, что мы не обсуждали роковой день? Так передышка временная!

Фрэнсин возвращается на кухню с большим коричневым конвертом, который едва не лопается, и протягивает его мне:

– Вот фотографии Эдвина и Мадлен, которые у меня есть.

Я забираю конверт и кивком благодарю Фрэнсин.

– Могу я забрать их с собой? Обещаю быть предельно аккуратной.

Сестры кивают в унисон. Я осторожно кладу конверт в сумку и застегиваю молнию. На этот раз постараюсь не купать сумку в моче.

Фрэнсин вызывает такси и ждет его с нами.

– С вашей стороны очень благородно так здорово опекать сестру, – говорит Патрик.

– Это нелегко, – говорит Фрэнсин, но электроворота начинают закрываться, и она возвращается в дом.

Такси увозит нас с Патриком на вокзал.

Глава 7

Поезд задерживается. Я меряю платформу шагами, гадая, лучше или хуже мне станет от маффина с латте. Патрик направляется прямиком к киоску, покупает черный кофе и подливает в него что-то из фляги, которую достает из портфеля. Мне он ничего не предлагает. Судя по выражению его лица, лучше не просить угощения и не спрашивать, что он делает, даже когда он закуривает, вопреки надписям «Не курить!» на стенах. В ушах звенит отчасти от желания, чтобы он ко мне прикоснулся, затащил в темный угол, прижал лицом к стене и овладел мною… Перед мысленным взором возникает сообщение. Я вытаскиваю телефон из сумочки и перечитываю текст:

«Я знаю, что ты творишь, шалава гребаная».

Не верю, что речь об этом. Об этом никто не знает. Мы были очень осторожны. Сообщение пришло ко мне по ошибке.

– Ну, что ты об этом скажешь? – Патрик подходит сзади, пугая меня.

– О чем? – Я заталкиваю телефон поглубже в карман жакета, не желая обсуждать текст. Если не упоминать его, может, оно просто исчезнет?

– О встрече с клиенткой, разумеется. О чем еще мне спрашивать?

Я пожимаю плечами. Голос Патрика звучит четко, а глаза красные, веки набрякшие.

– У тебя усталый вид, – отмечаю я. – Ночами не спишь?

– Что? Я спросил, что ты думаешь о встрече с клиенткой. – Патрик отворачивается от меня и смотрит на платформу.

– Думаю, в отношениях Мадлен с мужем что-то не так. Дело в этом.

– Ну да, она же заколола его! Вот это глубинное понимание вопроса, вот это проницательность! – язвит Патрик.

Нет, этим он меня не заденет. Я пожимаю плечами. Он снова вынимает пачку сигарет. На этот раз я забираю ее у него вместе с зажигалкой, делаю глубокий вдох и делюсь соображениями о встрече с Мадлен.

– Да, конечно, она его заколола. Других объяснений случившемуся нет. Но Мадлен многое не договаривает. А таблетки, которые Эдвин давал ей тайком? Разве это нормальное поведение?

– А по-моему, весьма разумно. В итоге ни забот ни хлопот!

– Правда? Ты что, от женской фертильности пострадал? – осведомляюсь я, удивленная его запальчивостью.