Кровавый долг (ЛП)

— Восхитительная, — прошептал он, до чистоты вылизывая свои пальцы. — Жаль, что я не успеваю распробовать на вкус твоё лоно, дорогая, но боюсь, что настало время для другого. — Он медленно развернул меня лицом к столу. — Пришло время войти в тебя.

— Разве… разве мы не должны подождать… — Как странно, я не могла вспомнить, что мы должны подождать.

— Всё в порядке, — заверил меня Корбин и нагнул над столом. На очищенную от документов поверхность из стекла и тика, оказавшейся весьма прохладной для моей разгоряченной кожи. А затем почувствовала, как он задрал юбку вверх и спустил вниз трусики.

— Боже! — застонала я, ощутив, как нежный ветерок обласкал моё обнаженное естество.

Корбин ухватил меня руками за бёдра, удерживая на месте.

— Осторожно, Эддисон, — сказал он низким, слегка напряженным голосом. — Мне нужно, чтобы ты сейчас оставалась неподвижной. Замри, не разжигай мои инстинкты.

Я застыла, понимая, насколько серьёзна его просьба. Одна из причин, по которой вампиры, вероятнее всего, убивали своего человеческого любовника или любовницу, — то, как люди ведут себя во время секса, что пробуждает в вампире хищника. Корбин просит меня вести себя тихо, чтобы он смог спокойно заняться со мной любовью, не опасаясь выпустить на волю своего внутреннего хищника. Чтобы не разорвать меня в порыве страсти.

— Хорошо, — прошептала я. — Я… я не буду двигаться.

— Тебе не нужно бояться меня, дорогая, — прошептал он тихим охрипшим голосом. — Просто расслабься и откройся для меня.

Я послушалась его, сделала всё, что в моих силах, но всё равно чувствовала себя невероятно беспомощной, лежа на столе с задранной до талии юбкой и спущенными трусиками. В какой-то момент я вспомнила, насколько большой у Корбина член, и сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз занималась сексом. Но прежде чем паника накрыла меня с головой, я почувствовала, как большая головка члена заскользила по моему набухшему, невероятно чувствительному клитору, с каждым движением усиливая моё наслаждение.

Меня переполняла смесь похоти и недоумения. Боже, как у него получается делать это со мной? Как он так быстро превращает меня в полыхающий от страсти факел? Как он заставляет меня нуждаться в нём настолько сильно, что я хотела почувствовать его во мне больше, чем желала сделать следующий вздох? И я ничего не могла с этим поделать — вот что я чувствовала, когда Корбин начал неторопливо, медленно скользить внутрь.

Он оказался настолько толстым, что я ощущала, как растягиваюсь вокруг него; не боль, но дискомфорт я определенно почувствую позже. Тело будет побаливать, и я буду знать — это из-за него, но почему-то мне нравилась эта мысль — как напоминание о единственном разе нашей настоящей близости — если я выживу, конечно.

Почувствовав, как его широкая, грибовидная головка коснулась матки, я громко застонала, не в силах сдержаться.

Корбин снова повел себя, как рыцарь.

— С тобой всё в порядке, Эддисон? Я сделал тебе больно?

— Н-нет, — прошептала я, качая головой. — Просто, ну… ощущается настолько хорошо. Изумительно. Вот и всё. — Я покраснела от своих признаний, но не хотела, чтобы он думал, будто делает мне больно.

— Хорошо, дорогая, очень хорошо. Это говорит о том, что ты такая чувствительная и отзывчивая. У тебя невероятно тугое, самое прекрасное маленькое лоно.

— Спасибо, — сказала я, оборачиваясь и смотря на него.

Я успокоилась, заметив, что его глаза всё ещё нормального серебристо-голубого цвета. Хороший показатель — значит он контролирует себя, даже несмотря на то что вошел в меня.

— Корбин, пожалуйста, — прохрипела я. — Это хорошо… но мне нужно больше.

— И ты получишь больше, дорогая.

Склонившись ко мне, он одно рукой схватил меня за горло, удерживая на месте, и нарыл мой рот своим. После долгого, требовательного, очень тщательно всё исследующего поцелуя он мягко, но настойчиво прижал меня к столу. Я чувствовала, как он руками скользит по моим бёдрам и жестко ухватился за них. Затем отстранился и начал по-настоящему сильно вколачиваться в меня.

Я ахнула от пронзившей меня смеси удовольствия и боли. Боже, он такой толстый! Я чувствовала, как он растягивает меня с каждым жестким толчком, ощущала широкую головку его члена, вжимающуюся в шейку матки с каждым глубоким проникновением. Мои груди раскачивались от его напора, я задыхалась от нарастающего внутри меня удовольствия.

— Ох, — ахнула я. — Ох, Корбин! Ох, пожалуйста…

— Вот так, дорогая, — тихо прорычал он. — Прими всё. Раскройся и прими всего меня.

Больше всего сейчас я хотела ему подчиниться.

— Да, Корбин, — простонала я, опустив голову и пошире разведя бедра. — Да, Мастер, пожалуйста.