Кровавый Гарри

— Да я одного понять не могу, — в некоторой задумчивости протянул офицер, — если вы так почитаете Магию и так много о ней знаете, то как вы могли не учесть то, что известно любому магу с детства? Я ведь все думал, что это какая-то изощренность, часть некоего замысла, почему и не спешил вам подыгрывать. Но вот теперь перестал понимать.

— Что вы имеете в виду, кузен?

— Только то, что вот вы откачали у меня ману до нуля. А после перестали откачивать, по вашим словам, чтобы "не повредить ядро", так?

— Да, да, именно. И что же? Скорее!

— Но если ману перестать откачивать, то ядро начнет немедленно производить ее самостоятельно. Для этого не нужно собирать ее непременно извне, хоть так и проще, но..

— Вы хотите сказать..

— Что на Святой Руси много неправильного, но это не повод для того, чтобы отдать все оркам!

Максим призвал жезл, тот мгновенно прыгнул в руку, и офицер нанес удар всем чем мог.

Глава 17

День 94. Окончание.

Не знаю сколь долго продолжались мои видения, но противник уже вышел на Арену. Я не мог сразу отрешиться от увиденного, и потому смотрел на них как досадную помеху, мешающую оценить хороший фильм по свежим впечатлениям.

Надо было, однако, что-то решать, и пришлось сосредоточиться. Убийц (а как еще назвать этих магов?) было много. Я насчитал двадцать восемь единиц этой маленькой магической армии. Странноватым казался их возрастной состав. Шестеро были уже в возрасте, внешне похожие друг на друга толстошеии усачи, полноватые, одетые плохо, но с претензией. На вид — гонористая польская шляхта, изрядно поиздержавшаяся, любящая выпить так, что уже не способная скрыть этот факт. Все остальные — совсем молодняк, пятнадцати или шестнадцати лет, еще дети. Или вчерашние дети. И это сплоченый опытный боевой состав? Во всяком случае, я иначе представлял себе магов-помещиков, да еще способных вертеть городскими чиновниками, пользующихся прямой поддержкой государя. Подумалось, что здесь явно что-то не так.

Задумался еще и о том, нужно ли мне расчеловечивать противника, ведь что значит "убийцы"? А я кто? Солист ансамбля "мальчиков-зайчиков"? Убийца и есть. Так чего нагнетать? Будь они все связанные и стой на пути перед чем-нибудь хоть сколько-то для меня важным, порешил бы я их всех? Никаких сомнений. А возникни они, сомнения, замнись я немного, так это выглядело бы еще хуже, как поглумиться желаю, когда сам уже все решил, и отлично знаю итог. А значит и не нужно юродствовать ни перед собой, ни перед ними. Помню ли я, что все это нереальность, игра? Игра ли это? В памяти что-то всплывает, есть такое, но сам я давно не принимаю эту жизнь за игру, эксперимент "разум против чувств" обернулся сокрушительной победой последних. Нет, я помню свою прошлую жизнь, но почти уже не чувствую ее. Помню, что воспринимал все это новое как абстракцию, а что теперь?

И кто я теперь? Человек не может знать многое, так устроена жизнь, да и не нужно ему это, но что ему действительно необходимо, так это твердо знать кто он. Это якорь, жизнь без якоря — болтание по воле волн. Знание это — его, человека, главный секрет. Или не секрет, как пожелает. Кто-то легко может сказать себе и другим: я — врач, или я — музыкант, может быть я — военный, да кто угодно, дело вообще не в роде занятия, и не всегда совпадает с ним. Потому, многие и не ответят, или ответят нечестно, если стесняются, смущаются, предпочитают не афишировать. Да и глупо, например, проработав лет двадцать бухгалтером, говорить, что скульптор, только не очень состоявшийся как скульптор, а вот с бухгалтерией неплохо получается, потому и пришлось… Но для себя знать надо кто ты.

А вот кто я? Максим Юрьевич Соболев — кто вы? Вселенец в тело мага, обалдевший от новых возможностей, впадающий оттого в детство, с трудом пытающийся заставить себя отнестись к тому серьезно, чтобы не быть обезьяной с гранатой? И как, получается? Не очень, Максим Юрьевич, обезьяна и есть.

Или я тот офицер, из видений, судя по всему, бывший владелец этого тела? Вряд ли. Тот человек был лучше, много лучше меня, хотя бы тем, что твердо знал кто он и шел по пути воина как его понимал. Есть ли во мне хоть частица его? Хотелось бы, но зачем лгать самому себе, Максим Юрьевич? Вы можете ему лишь подражать, пока опасность не переведет вас в режим "выжить любой ценой". Режим крысы, как справедливо назвал вас наставник. Вы ему еще предлагали поставить свою жизнь на безнадежный кон, ради этой крысы. Что, стыдно? Так это хорошо, что стыдно, могло быть хуже. Может я все-таки принял немножечко от того доблестного, в этом нет сомнений, офицера? А что так мало принял в таком случае? Слабоватый симбиоз.

Или я Кровавый Гарри, прости господи? Юмор эльфийки оказался жесток, теперь я это понимал. Она дала мне именно то имя, которое я заслуживал. Это была даже не насмешка, а констатация пустоты, подчеркнутая и проглоченная пафосом того, кому "все равно" и "нормально, по-приколу", ведь только пустышка мог согласиться примерить на себя и принять подобное именование. Забавно, кто же из нас глотал, она или вы, Максим Юрьевич?