Кровавый глаз

— Бьярни, да замолчи же, бараний член! — в сердцах бросил Кальф. — Все мы хотим есть. Дай языку отдохнуть, приятель.

— Да у меня дома рабы едят больше мяса, чем мы, — проворчал тот, взял точильный камень и провел им по длинному ножу.

— Озрик, это твоя земля. Где мы сможем раздобыть жирную свинью и нескольких курей? — спросил Улаф.

Он проверял, надежно ли законопачены щели между досками обшивки «Змея», не вывалилась ли из них пенька, пропитанная дегтем. Утро было солнечным, затем небо затянули темные тучи, грозившие пролиться дождем. Я с тревогой наблюдал за Улафом и молил бога о том, чтобы нас не застиг новый шторм.

— Это не моя земля, Улаф, — произнес я по-норвежски, оглянулся на Эльхстана и пожал плечами.

Меня тоже мучил голод, но даже если бы я и знал, где раздобыть хорошее мясо, то все равно не сказал бы язычникам. Я уже принес смерть в одну деревню. Улаф продолжил проверять щели в обшивке. Северные воины вычерпывали воду, играли в тафл, [4]жаловались на голод, вырезали из дерева фигурки, чистили оружие, говорили о доме и расчесывали длинные волосы.

На следующий день поднялся достаточно сильный ветер. Мы развернули большой прямоугольный парус и смогли отдохнуть, размять ноющие плечи и спины.

— Он навлекает на нас проклятие, — заявил Флоки, передвигая черную ракушку по доске для тафла.

Свейн Рыжий выругался, увидев, что еще одна его фишка съедена. На доске осталось всего три белых ракушки, и король Свейна оказался под ударом.

— Лучше бы Асгот поступил с ним так, как ему хотелось, — пробормотал Флоки и передвинул свою фишку так, что еще одна белая ракушка попала в окружение.

Он на мгновение встретился со мной взглядом, но тотчас же скривил рот и снова уставился на доску. Лицо Свейна, скрытое густой рыжей бородой, было красным от злости.

— Флоки, что сейчас гложет твою печень? — спросил Улаф. — Дай Свейну взять одну из твоих фишек, ради любви Тора! Прояви сердечность, дружище.

Но Флоки сделал еще два хода, окружил короля Свейна и выиграл партию. Тот грубо выругался, смахнул ракушки с доски на палубу «Змея», поднялся, продолжая изрыгать проклятия, прошел на нос, встал там и вперил взгляд в море.

— Какой же ты жестокий, Черный, — сказал Улаф, покачав головой.

Флоки подобрал с палубы белую ракушку и повертел ее в руке.

— Мальчишка украл у Сигурда везение, — пробурчал он, поднимая бровь, но не отрывая взгляда от фишек тафла.

Некоторые воины закивали, выражая свое согласие.

— Если бы не Озрик, нам сейчас пришлось бы мучиться в холодных объятиях Ран, — возразил Бьярни, указывая на волны. — Она хотела утащить нас к себе в пучину. Только не говори, что ты не чувствовал ее алчного дыхания. — Он посмотрел на меня с явным беспокойством в глазах. — Что бы ни сказал мальчишка, но его слова достигли слуха Одина.

— В кои-то веки мой брат прав, Флоки, — добавил Бьорн, отрывая взгляд от деревянной ложки, рукоятку которой он покрывал затейливым резным узором. — Озрик пользуется милостью богов. Как и Сигурд. Пока он здесь, боги будут благоволить и нам. — Бьорн снова принялся за работу. — По крайней мере, я так считаю.

— Кровавый глаз мальчишки говорит все, что мне нужно знать, — недовольно проворчал Брам, помолчал и пожал плечами. — Сигурд привел его на борт «Змея». Ему и решать.

Я посмотрел на ярла, протиравшего кольчугу куском ветоши, смоченной в вязкой буровато-желтой массе, получаемой при промывании овечьей шерсти. Соленый морской воздух разъедал стальные кольца, и Сигурд старательно очищал их от следов ржавчины. Он ничего не говорил, но внимательно слушал.

Флоки расплел косицы и тряхнул волосами, такими же черными, как вороново крыло.

— После того как он попался нам на глаза, мы разожгли пожар на этой земле, настроили против себя ее народ. Один забрал к себе в зал нашего брата Арнкеля. Все мы были на ширине доски обшивки от могилы в пучине, где нас до скончания веков пожирали бы рыбы, — скривив губы, пробормотал Флоки и поднял руку. — Знаю, именно Озрик предупредил ярла Сигурда о коварстве жреца Белого Христа. Но старый Асгот уверен в том, что от мальчишки нужно ждать беды. Брам, сам спроси у него. — Это был явный вызов. — Послушаем, что скажет годи.

Все взоры обратились к Асготу, который крепко держался за борт «Змея» и смотрел на волны, терзаемые ветром.

Годи обернулся к нам, задумчиво прикрыл водянистые серые глаза и сказал:

— Да, Флоки, сначала я, как и ты, считал, что мальчишка приносит нам проклятие. Но теперь… — Старик пожал плечами. — Теперь у меня уже нет такой уверенности. Нелегко постичь мысли Одина, Отца всех, — добавил он, сверля взглядом мой кровавый глаз. — Он может обеспечить воину везение в битве и с такой же легкостью забрать свой дар обратно, — медленно промолвил годи, тряся седой головой, словно поймал в воздухе что-то невидимое. — Можете спросить у ярла Сигурда, почему Один так поступает, позволяет погибать храбрым, доблестным воинам, если до сих пор сами не знаете.

Сигурд убрал свою кольчугу из тени большого паруса и стал придирчиво разглядывать стальные кольца, поблескивающие в лучах солнечного света.