Кровавый источник

Наталья Максимовна попала в родную стихию — сад, огород, животина. Сама была из крестьянок. Правда, Мишкольцу она не забывала высказывать, как ей тут тяжело среди чужих, без языка. Вскоре у нее появилась подруга в Будапеште. Наталья Максимовна время от времени наезжала в столицу за деньгами — Мишкольц открыл для нее счет. В Будапеште вообще оказалось немало русских. Они уговаривали Наташу продать дом и переехать в столицу. «Как в наше время можно жить в деревне? Хоть и в цивилизованной?» Однако Наталья Максимовна прекрасно понимала, что при таком раскладе она потеряет все. И в первую очередь Сашку, который уже не представляет себе жизни без Альфельда, без лошадей.

Ничто, казалось, не могло помешать им в осуществлении задуманного. Они надели широкие черные штаны, обвязались красными поясами, натянули начищенные до зеркального блеска сапоги, запрягли лошадей. Оставалось только нахлобучить широкополые черные шляпы да вскочить в седло… Они одновременно услышали, как в доме зазвонил телефон.

— Кто бы это мог быть в такую рань?! — с досадой в голосе воскликнул Владимир Евгеньевич. Его цепкий ум сразу выдал информацию — звонить могут только оттуда, разница в четыре часа.

— Мы не успеем на озеро к рассвету, — расстроился Сашка.

— Ну, что ты! — похлопал его по плечу отец. — Галопом мы через двадцать минут будем там.

Трубку взяла Наташа. Услышав женский голос, насторожилась.

— Кто его спрашивает?

— Кристина.

— Да, как вы… как вы… — Наталья Максимовна начала захлебываться от гнева.

— Сами должны понимать. Я бы не стала нарушать вашу идиллию, если бы речь не шла о жизни и смерти. — Эту фразу Кристина заготовила заранее и, произнеся ее ледяным тоном, добилась нужного впечатления.

— Чьей смерти? — прошептала Наташа, но в это время Владимир Евгеньевич вырвал у нее трубку.

— Алло! Кристина, ты? Что случилось?

— Извини, я не хотела тебя беспокоить… — начала оправдываться она.

— Да что случилось, в конце концов?

— Тебе лучше обо всем расскажет Гена. Передаю ему трубку.

— Володя! — прокричал Балуев, хотя слышимость была прекрасная. Нервы начали сдавать. — Надо срочно возвращаться. В Лондоне убит наш курьер, — сказал он потише и уже совсем тихо добавил: — Война началась…

3

После разговора с Балуевым Мишкольц сел на крыльце и бросил сыну:

— Распрягай лошадей. Ничего у нас не получится.

Шандор ответил на это как-то неразборчиво.

— Что это? — не понял Владимир Евгеньевич.

— Что-что, — вмешалась Наталья Максимовна, — твой сын выучился материться по-местному!

Итак, он сидел на крыльце своего «замка», наслаждался ласковым солнцем и вдыхал полной грудью аромат степных трав.

Сашка надулся и ушел в дом. Наташа приставала с расспросами. Мишкольц грелся на солнце и молчал. Он прикидывал, Что только утром следующего дня сможет улететь из Будапешта. А что, если он улетит вечером? Он не привык поступать вопреки своим желаниям, а уезжать отсюда не желал.

— Может, ты мне все же объяснишь, в чем дело? — уже кричала она. — Почему эта шлюха звонит сюда? Зачем ты дал ей наш телефон? У тебя уже взрослый сын! Он ведь все понимает!

Полминуты длилась пауза. Она ждала от него объяснений. Он взглянул на нее так, будто увидел впервые и не слишком обрадовался увиденному.

— Упакуй мне вещи, — приказал Мишкольц, — мы вернемся завтра на рассвете, и я сразу же уеду в Будапешт.

Через два часа они уже ели мясо, тушенное в вине, слушали скрипку и вели с сыном задушевный разговор в стенах старинной корчмы, которой, возможно, владели когда-то их предки.

С каждым годом Сашка все больше становился похож на него. Те же брови и глаза, тот же пунцовый рот, даже манеру говорить он перенял у отца. Вот только говорит уже с легким акцентом.

Настроение у Сашки поднялось. Шутка ли, они проведут ночь в замке Эржбеты Батори! Местные жители до сих пор обходят стороной замок вампирши. Интересуются им в основном туристы, но и среди них мало желающих провести там ночь.

— Как ты думаешь, па, наши предки уже жили здесь при этой графине?

— Это ведь конец шестнадцатого века. Почему нет? Как раз в это время они перебрались сюда. Около ста лет бродили по Европе в поисках пристанища, убежав от костров Торквемады… — Мишкольц обожал делать экскурсы в историю, ведь как-никак учился на историческом. Он рассказывал Сашке о Супреме — испанской инквизиции, о марранах — евреях-выкрестах, о кострах, о сан-бенито и аутодафе. А перед его взором проходила совсем другая история, пылали совсем другие костры…

Елизаветинск

1989 год, зима

Он сидел в своем директорском кабинете. Прошел первый месяц после открытия магазина. Еще пахло краской. Вместе со своим бухгалтером они составляли отчет. Вернее, два отчета — один для налоговой инспекции, другой — для Кручинина. Налоговую инспекцию они могли только огорчить, но и Кручинина нечем было порадовать.