Кровавый юбилей

Можно допустить, что инструктаж агента Е. Коновальца прошёл успешно, так как последующие события показали его несгибаемую волю «продолжать дело освобождения Украины» и тщетные попытки оппозиции, что-либо изменить в националистической иерархии и потугах перехватить управление этими процессами. Надо сказать, что и сам полковник к тому времени поднаторел в предательстве, достигнув вершин некоего профессионализма. В частности, перед вызовом в Краков, на встрече с членами экспозитуры УВО в Вене 13–15 декабря 1930 года, П. Кашинский и Троцкий попросили объяснить причины систематических провалов Краевой УВО в 1929–1930 годах. На что, «керманыч» ничтоже сумняшеся заявил, что проведённые в последние месяцы в Гали́ции аресты ясно показали, что вся организация УВО была хорошо известна полякам. Краевой командант Ю. Головинский являлся агентом польской полиции и информировал последнюю о деятельности организации. «Сейчас УВО совсем разбита и продолжать свою работу самостоятельно не может…». Закончил с предательским выдохом полковник Евгений Михайлович.[349] На месте П. Кашинского и Троцкого надо было проявить большую бдительность и поинтересоваться у диктатора – откуда ему это известно, и почему он не предпринял мер для ликвидации предателя до ареста?!

Странным образом повторилась история второго провала УВО во Львове, когда полковник явился к О. Навроцкому и заявил, что провал произошёл по вине М. Дзиковского, которого арестовали только два дня назад. Очень странная проницательность и осведомлённость если не знать об агенте польской разведке – Е. Коновальце. Но не менее парадоксально, что «керманыч» оказался «прав».

В мае 1930 г. по итогам Пражской конференции произошли назначения: был снят Краевой командант – Р. Сушко («Сыч»), которого подозревали в предательстве и службе на большевиков так как за последнее время УВО не провело ни одной акции, произведено много арестов в то время как Р. Сушко ни разу не был арестован. На его место был назначен Ю. Головинский (псевдоним «Дубек»). «Дубек» представил команде широкий проект акций в Галиции и на Волыни, включая организацию крестьянской забастовки осенью текущего года. В качестве директивы был дан лозунг: «Как можно меньше убивать людей», – наша акция пока частична, следует ограничиться поджогами имений польских помещиков и военных колонистов и вредительство государственных учреждениях и предприятиях».[350]

Как видим «Дубек» действительно «перековался», и не отказался от своего роли в деятельности националистов но, уже как польский агент. Поэтому возникает закономерный вопрос – почему его убили? К тому времени он прямого участия в деятельности УВО не принимал, а возглавлял экзэкутиву краевой ОУН и был осведомлён, что находится под негласным наблюдением. Насколько он имел отношение к ограблению почтового транспорта с деньгами у с. Бибрка, в ходе которого был убит один полицейский, неизвестно, но всё же маловероятно, так как он выступал против убийств (это была установка польской контрразведки).

Осенью 1930 года объединение двух структур УВО и ОУН ещё не произошло и вполне можно допустить, что принцип невмешательства в дела друг друга неофициально соблюдался. И, несмотря на это 20 сентября 1930 года его арестовали и 30 сентября повезли на место преступления для проведения, якобы, следственного эксперимента. По дороге к с. Глебовичи полицейский по фамилии Радонь привязал, закованного в наручники Ю. Головинского к дереву, и тремя выстрелами убил его. При этом официальная версия убийства указывала на попытку, якобы, побега подозреваемого. Но, возможно ли убийство полицией агента без санкции контрразведки?! А о том, что он стал сотрудничать с оккупантами подозрения в ОУН появились осенью в результате отказа от активных революционных акций националистами и проведения обысков в офисах УНДО, в ходе которых были получены прямые улики о сотрудничестве УНДО-УВО-ОУН и в этом провале, якобы, заподозрили «Дубека».