Кровавый юбилей

Специальные службы министерства обороны Веймарской республики не могут являться выразителем чаяний оккупированного народа в вопросах национального освобождения. Если же мы допускаем такую возможность, тогда вопрос должен идти не о национальном освобождении; но о замене польской оккупации – германской, что, впрочем, уже было только на территории во много раз превышающей ЗУЗ (оккупация германскими и австрийскими войсками территории Малороссии с весны по осень 1918 года). Никакого национального освобождения германская и австро-венгерская оккупация украинскому народу не принесла иначе «освобождённый» ими народ не взялся с оружием в руках уничтожать «освободителей»;

3. Ответственным за функционирование Львовской резидентуры ВО-Абвер являлся Е. Петрушевич. Статус Е. Коновальца можно определить – как советника.

Надежды Е. Петрушевича и всего руководства ЗУНР в изгнании на возвращение в родной край и возрождение западно-украинской народной республики окончательно рухнули 15 марта 1923 г. когда страны Антанты признали территорию Восточной Гали́ции неотъемлемой частью Жечи Посополитой. Реакция правительства ЗУНР конечно же была негативной. В одночасье оказались напрасными все многолетние усилия по возрождению Республики. Теперь положение Е. Петрушевича и его правительственного аппарата мало чем стало отличаться от таких же «изгнанников» как М. Скоропадский и С. Петлюра. Чтобы не превратиться в «политических трупов» им оставалось только одно – идти наниматься в качестве «политического холопа» к тому, кто больше заплатит.

Интересный момент. В условиях ликвидации правительства ЗУНР в изгнании, военная структура, «созданная» правительством, продолжила своё функционирования в интересах бывшего государства?! Явный парадокс. Государство (ЗУНР) под пристальным вниманием стран Антанты, самоликвидировалось в мае 1923 года. Упразднились все его государственные органы, сохранявшиеся в изгнании. В то же время военная организация бывших ССО и УГА сохранилась. Такое возможно лишь в одном случае – если эта военная организация принадлежала иной государственной структуре, которая её же и создала, финансово и материально поддерживала (т. е. Германия и Абвер). Вот почему в записке президеальной канцелярии ЗУНР от 19 марта 1923 г. отмечалось: «Военная организация стоит и дальше на позиции активной борьбы с польской оккупацией и с польским элементом вообще в целом на всех западно-украинских землях». В кардинально изменившихся условиях Е. Коновалец призывал: «не надеяться на автономию. …Сегодня разговоры с поляками невозможны».[149]

ВО-Абвер необходимо было перестраивать свою деятельность и прежде всего в Крае, который приносил основную часть денег на финансирование организации. К тому же «заключённые контракты» с Берлином и Москвой необходимо было выполнять, несмотря на ликвидацию польской «дефензивой» Львовской резидентуры. После марта 1923 г. руководство ВО Абвер отказалось от продолжения в широких масштабах террористической (саботажной) деятельности и сосредоточило внимание своих членов на приобщении к экспроприации средств и, особенно, на активизации разведывательной деятельности. Это вызвало непонимание со стороны уцелевших членов, мнивших себя героями-освободителями, а иногда и не желание «грабить» частных граждан и работать шпионами в интересах иностранного государства. Как пишет А. В. Кентий: «… Выбор Германии был не случаен:

1. Веймарская республика взяла курс на пересмотр Версальского договора;

2. Члены УВО в большинстве составляли бывшие военнослужащие Австро-Венгрии, которые вместе с немцами воевали на Восточной фронте, 1-й мировой войны;

3. Немцы первыми признали УНР и помогли взойти Скоропадскому;

4. Решение Совета послов от 14.03.1923 г. о признании оккупации ЗУЗ Польшей исключало обращение к Антанте и СССР тем более».[150]

Уважаемый коллега, к сожалению, не указал, что «выбор» Германии было на несколько лет раньше – летом 1920 г. Прошедшие годы лишь подтвердили правильность исторического «выбора» правительством ЗУНР «союзника», проверенного и закалённого в шпионской и подрывной деятельности против Польского государства. Желание сделать ещё один правильный «выбор» привели Е. Коновальца в Литву, к новому спонсору «национально-освободительной борьбы с оккупантами». По этому поводу О. Субтельный пишет: «…В 1923 году, когда положение УВО резко изменилось в связи с признанием законности присоединения Галиции к Польше, Коновалец обратился за финансовой и политической помощью к чужеземным государствам, прежде всего врагам Польши – Германии и Литве».[151]