Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх

Считаю уместным привести здесь отрывок из работы генерала Томаса: «Необходимо поставить общественность в известность, что Германия вступила в войну, будучи совершенно не готовой к ней с точки зрения экономики, и что ее коллапс наступил бы еще раньше, если бы кампании Гитлера по захвату чужих территорий не снабдили вермахт огромными трофеями в виде сырья и топлива. Энергичные экономические приготовления к войне, которых требовал новый мировой конфликт, в частности создание запасов синтетического топлива и каучука, добыча природных металлов, увеличение продукции калийной селитры и сернистой кислоты, обеспечение запасов алюминия, увеличение выпуска коленчатых валов и шарикоподшипников, расширение громадных заводов по выпуску высококачественной стали, а также все подобные меры подготовки практически не предпринимались, а осуществлялись по большей части спонтанно только во время войны. Это отсутствие широкой программы подготовки, по моему мнению, является доказательством того, что германская промышленность и ее лидеры в целом не только не предвидели, но и не намеревались развязать новую мировую войну».

Глава 11 Соглашательство и сопротивление

Как мы видели, поначалу германские промышленники воспринимали восхождение Гитлера к власти просто как очередное изменение правительства в неспокойные 30-е годы. Практически им было некогда осознать истинную сущность нацизма. Постоянно выдвигались все новые идеи и концепции развития страны, выражавшиеся в очередных законах, декретах и постановлениях, тогда как растерянные бизнесмены еще не успевали уяснить себе смысл предыдущих. Это была тактика, заранее продуманная узурпаторами власти, с целью вызвать смятение жителей, принуждая их к подчинению из-за страха нарушить какой-либо из непонятных законов.

Озабоченность людей выстраиванием отношений с новой властью сочеталась с их традиционным равнодушием к политической жизни. В общем, они знали о существовании концлагерей и понимали, что эти концлагеря, конечно, не курорты. Но их не очень интересовало, что именно происходило в Дахау, Ораниенбурге, Бухенвальде и других местах, где люди подвергались унижению и запугиванию. Большинство людей думали, что концентрационными лагерями были только Дахау и Ораниенбург. Лидеры делового и промышленного мира арестовывались довольно редко – если не говорить о ситуации, сложившейся ближе к концу режима, – поскольку для осуществления своих планов Гитлеру нужна была действующая экономика. Крупным концернам удавалось вызволить из лап гестапо своих рабочих или служащих, объясняя, что по своей высокой квалификации они незаменимы на производстве.

Промышленники, как и многие немцы, были застигнуты врасплох энергичными мерами, при помощи которых Гитлер стремился укрепить свою власть. Они не проявили солидарности даже по отношению к судьбам своих коллег. Я уже упоминал о внезапном увольнении тайного советника Людвига Кастла с поста исполнительного директора Имперского объединения германской промышленности. Оно не вызвало никакого протеста, лишь горечь и сожаление.

Кроме того, я говорил об отстранении от должности исполнительного директора Северной группы германских металлургических и сталелитейных промышленников Макса Мартина Шленкера из-за того, что «партия не могла его переносить». Помимо этого Шленкер был еще и исполнительным директором Общества с Длинным названием.

Когда комиссия во главе с Гансом Геббельсом, братом министра пропаганды нацистов, не смогла инкриминировать Шленкеру ничего, кроме того, что он не является членом НСДАП, он решил бороться за свой пост. Но магнаты не оказали ему поддержки. В феврале 1948 года он объяснял суду французского военного правительства: «Однако во время личной встречи выяснилось, что ведущие промышленники не обладают мужеством – или не находят возможным – выступить против партии».

Правда, Пауль Ройш, почетный президент Общества с Длинным названием, забрал Шленкера в свое поместье под Штутгартом, чтобы «отпраздновать» отставку, но это было лишь личным дружеским поступком одного члена всего совета директоров; отстранение Шленкера не вызвало у них официального протеста. Точно так же, как отставка Пауля Силверберга, президента кёльнской Торговой палаты и члена правления Имперского объединения германской промышленности.

Если вспомнить, какое количество политических партий было в Германии до прихода Гитлера, и понять, что это было проявлением типичного для немцев желания каждому идти своим собственным путем, то становится понятным отсутствие солидарности у промышленников. Они были так же разъединены, как и все население Германии.

Некоторые магнаты вроде Августа Ростерга из «Калийного синдиката», Отто Вольфа из Кёльна или угольного короля Эссена Эрнста Тенгельмана пришли в лагерь Гитлера сразу, как только убедились, что он прочно захватил власть. Другие же, например Альберт Фёглер из «Стального треста» и Фридрих Шпрингорум из концерна «Хёш», ради спасения своего бизнеса пытались, хотя и против воли, приноровиться к меняющейся обстановке.