Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх

Демократические принципы настолько прочно укоренились в сознании немцев, что даже Гитлер не осмеливался открыто пренебрегать ими. Он только резко критиковал коррупцию и некомпетентность, которые, как он убеждал, достались народу в наследство от Веймарской республики. И стремился убедить население, что его режим представляет собой истинную демократию.

Мы должны избавиться от устойчивого представления о немцах как о нации, которой свойственна наследственная, врожденная, а потому и неистребимая неспособность к самоуправлению. Гитлеровский режим нельзя рассматривать как естественное историческое развитие германского общества, в основе которого лежат дурные и неискоренимые свойства нации. Скорее это был злосчастный период истории, вызванный экономическими трудностями и растущей угрозой коммунизма, во время которого демократии пришлось уйти в подполье, но лишь для того, чтобы возродиться сразу, как только рухнет авторитарный режим.

Для определения нашего отношения к Германии здравый смысл советует сосредоточить внимание на живых силах в федеративной республике, с которыми мы сможем сотрудничать во имя лучшего и более мирного будущего. У германской демократии солидное прошлое. Наше дело – признать этот факт без каких-либо предубеждений. Такое признание окажет огромную поддержку федеративной республике. Подавляющее большинство немцев стремятся к дружбе с Соединенными Штатами. Прием Конрада Аденауэра в США в 1953 году в качестве первого германского канцлера, посетившего нашу страну с официальным визитом, показывает, что это желание дружбы поддерживается и американцами. Давайте же скреплять эту дружбу, постоянно поддерживая конструктивные силы новой Германии.

Длительные дружеские отношения немыслимы без взаимного доверия. Поэтому необходимо раз и навсегда отречься от пессимистического взгляда на Германию, что внушается нам страхом и досадой. Не пессимизм, а оптимизм в сочетании с мужеством, решительностью и находчивостью – вот что нужно, чтобы между нашими странами установились прочные дружеские отношения. По-настоящему мы еще не подвергали испытанию силу оптимизма.

Что можно сказать о немецкой молодежи и ее надеждах на европейское единство? Разве в ней нет черт, внушающих оптимизм? Германская молодежь возмущается прославлением войны. Она энергично ищет связи с другими странами и народами. Молодые люди, приезжающие из Германии в нашу страну по культурному обмену, заслуживают самых высоких похвал. Разве это отрицательный факт для нашей оценки способности немцев к демократии? Мне известно, что наше неумение по достоинству оценить германскую молодежь с сожалением воспринимается немецкими промышленными магнатами, как и всеми теми, кто надеется на укрепление Федеративной Германии.

В нашем отношении к новой Германии, по моему мнению, слишком много различных оговорок. Такое впечатление, что мы готовы пойти на уступки Германии только в том случае, если она будет предоставлять все новые доказательства своего «обращения» в демократическую веру, если мы увидим явные изменения в умах и сердцах немцев. А после выполнения этих условий снова напомним немцам о совершенных ими в прошлом агрессиях и преступлениях против человечности и объясним, что мы можем лишь с трудом и на определенных условиях принять эти доказательства их демократического духа. Будто мы настроены вечно возвращать немцев на школьную скамью для дальнейшего обучения демократии.

Мы считаем себя христианским народом. Наша христианская вера повелевает нам проявлять терпение, понимать, что наш недавний противник пытается встать на ноги после сокрушительного удара. То, что за это короткое время уничтожены еще не все остатки нацизма, еще не значит, что мы должны потерять веру в новую Германию. Несправедливо ожидать столь быстрого и полного возврата к демократии после деспотического режима, когда тотальный и жесткий контроль подавлял общественное мнение. И недопустимо, чтобы пресса широко освещала малейшее отклонение от демократической морали, в то же время не уделяя внимания преданности и рядовых граждан принятой демократической форме правления.

Чем постоянно напоминать о проявлениях антисемитизма в Германии, было бы конструктивнее обратить внимание на договор, заключенный ФРГ с правительством Израиля, хотя он включает тяжелые финансовые обязательства со стороны Германии, и продолжающиеся усилия внутри Германии вернуть собственность евреев их законным владельцам.

Официальная политика новой Германии направлена на то, чтобы на деле доказать свое неприятие расовой вражды. 30 ноября 1952 года президент Теодор Хойс освятил мемориал в Белсене, где было замучено множество евреев. Вся Германия аплодировала его проникновенной речи, когда он, в частности, сказал:

«Мы, немцы, должны и научимся смело смотреть правде в глаза, особенно на земле, опустошенной и оскверненной человеческой трусостью. Наглая жестокость всегда трусливо увешивает себя карабинами, пистолетами и кнутами… когда надменно шествует, грозная и безжалостная, в окружении беззащитной бедности, болезни и голода.