Кровавый круг

Он весь был комком страдания. От волнения его легкие раздулись, он почувствовал свое тело, затылок. Всего один раз его тело выгнулось словно лезвие, готовое сломаться. И он снова погрузился в морскую пучину, в черный ледяной океан. Ему показалось, что он опять умер.

Позже он снова пришел в себя — через год, день, час… Его мир то увеличивался, то сжимался. Мир, населенный ощущениями. Лязганье каталок, белые халаты, бесконечные белые стены.

Ему казалось, будто он жидкость, пена, которая течет, разливается в пространстве. Иногда он становился мельчайшей звездной пылью, которую рассеивал ветер забвения.

Его перевозили из зала в зал. Туманные силуэты наклонялись к нему, осматривали. Они держали в руках большие куски ткани, бесцветные и влажные, похожие на лоскуты кожи.

Он узнавал очертания блондинки, которая появлялась через равные промежутки времени. Каждый раз она повторяла одни и те же звуки, которые постепенно оформились в слова: «несчастный случай…», «Натан…» Еще одна фигура — массивная, молчаливая. Вероятно, это был мужчина. Он подолгу наблюдал за Натаном, и тот не знал, принадлежало ли это существо миру живых или вселенной призраков.

Вскоре он уже мог понемногу пить. Сначала ему казалось, что в рот ему сыплют песок. Ему хотелось выплюнуть все вместе с языком, изрыгнуть свои внутренности, но мысли о жизни удерживали его. Он цеплялся за жизнь.

Он возвращался.

2

Однажды утром он воскрес. Открыл глаза и неподвижно замер, разглядывая на белом потолке лучи света, пробивавшиеся сквозь занавески.

Где он?

Понемногу он начал чувствовать, как сокращаются его мускулы, рывками, словно под действием электрических импульсов. Пытаясь пошевелить рукой, он понял, что крепко привязан к кровати. Он хотел глубоко вздохнуть, но грудная клетка тоже находилась в плену ремней.

Оставаться спокойным, анализировать ситуацию.

Одетое в голубую пижаму, его тело лежало на хромированной кровати, от левой руки тянулась капельница, соединенная полупрозрачной трубкой с серией шприцев для круглосуточного ввода инъекций; на указательном пальце другой руки был закреплен маленький зажим, соединенный с экраном, по которому бежали ряды цифр. Он приподнял голову и окинул комнату взглядом. Переплетения кабелей, мониторы, мигавшие изумрудным светом, измеряли его сердечный ритм и активность мозга.

Вот что соединяло его с миром живых.

За стеной палаты, перегородкой из матового стекла, он различал тихий шорох.

Дверь в палату с шумом открылась. Вошла белокурая женщина. Он не мог различить ее лица, но узнал силуэт.

— Здравствуйте, Натан. Я Лиза Ларсен, главный врач психоневрологической службы в этой больнице. Я — один из членов команды, которая выхаживала вас после эвакуации на вертолете две недели назад. Я получила сигнал о вашем пробуждении.

Она говорила по-английски, и он прекрасно ее понимал. Он наблюдал за ее передвижениями. Его мозг запечатлевал образы, сохранял их. Она сделала несколько шагов, лицо ее оставалось в тени, затем медленно повернулась. У нее было длинное гибкое тело, белые руки, худое лицо, большие глаза, цвет которых Натан не мог определить. Подойдя ближе, она спросила, знает ли он, почему оказался здесь. Он не ответил, но его глаза наполнились слезами. Она сказала, что теперь все хорошо, и тыльной стороной ладони вытерла его мокрые скулы.

— Эти ремни для вашей защиты, у вас было несколько сильных приступов. Я сейчас вас отвяжу. Капельницы тоже снимут. Но нужно вести себя разумно…

Она говорила тихо, попросила его не двигаться, и расстегнула ремни. Спросила, не больно ли ему, попросила закрыть глаза, если это так. Он не закрыл глаз.

Когда Натан узнал, что находится в больнице Хаммерфеста, самого северного города Норвегии, то попытался встать с постели, но Лиза Ларсен объяснила, что нужно пока подождать.

Натан попытался думать, обратиться к своей памяти. При каждом усилии он срывался в пустоту. Ему нужен был свет. Нет, это было бы слишком болезненно. Он уцепился за слова, которые его успокаивали.

Несчастный случай… Натан…

Эти слова ничего не значили. Что имела в виду врач Ларсен? Натан — это его имя? Он не помнил. Его онемевшая душа словно выходила из тысячелетнего сна. Он напрасно рылся в памяти — абсолютно никаких ассоциаций. Страх охватил его, тело сжималось в спазмах, хрип вырвался из горла, но женщина снова начала тихо разговаривать с ним. Ее дыхание было словно успокаивающий бриз. Он почувствовал, как в его руку вошла игла, жидкость проникла в кожу, мышцы, сознание. Женщина положила руку ему на лоб. Он тут же почувствовал, что успокаивается.

Лиза Ларсен подошла к окну и подняла штору. Комната наполнилась светом.