Кровавый квартал

— Да чтоб тебя… ты что, следил за мной? — Томас вытаращил на меня глаза?

Я фыркнул от смеха и затормозил мотор, чтобы цепь не сорвалась.

— Нет, но я хорошо читаю текстовые сообщения. Чем еще заниматься целый час, пока ты в отключке, если не покопаться в твоей жизни?

— Ублюдок. Не могу поверить, что ты делаешь это из-за этой никчемной девки. Я имею в виду, она чертовски горячая, и еще горячее между ног, но это все, что у нее есть.

Томас застонал, когда мой кулак коснулся его ребер. Схватив его лицо, я сжимал до тех пор, пока он не начал кричать и съеживаться от боли.

— Ты ее трахал? — он захныкал громче, но не ответил на мой вопрос. — Ты ее трахал? — Мой голос эхом разнесся по пустому сараю.

— Нет, — сумел произнести он сквозь сжатые губы.

— Ты, черт возьми, врешь мне? — я отпустил его лицо, но тут же обрушил на него удары — в живот, челюсть, ребра. Ярость, возникшая при мысли о том, что этот кусок дерьма касается ее, сорвала последние оковы с моего самоконтроля.

Тяжело дыша, я сделал шаг назад, прежде чем убить его слишком быстро. Его голова покачивалась, он плакал жалкими слезами, кровь капала из его носа и рта. Ублюдок… Я чертовски ненавидел таких как он.

— Ответь на чертов вопрос, — тихо прорычал я, и тон сам по себе был угрожающим.

— Нет-нет, я ее не трахал.

Закрыв глаза, я попытался отогнать зверя, жившего внутри меня, но сегодня вечером заковать его в цепь было невозможно. Меня поглотила кровь, боль, и крики Томаса. Я жаждал их. Они наполняли меня такой жгучей удовлетворенностью, какой не давало ничто другое.

— Почему не трахнул? — спросил я, и он посмотрел на меня так, будто я сошел с ума. — Не заставляй меня спрашивать дважды.

— Я уже сказал, что она — членодразнилка. Скромница, ханжа, чопорная, что ты хочешь, чтобы я сказал? Она бы меня не трахнула.

— Но ты спросил?

— Не совсем, — сказал он, а затем сплюнул кровь на землю. Я уставился на него и вздрогнул, когда мой член затвердел.

— Значит, намекнул, а она не проявила интереса. Приятно знать. Теперь скажи мне одну вещь, Томас, и не вздумай врать… — Я подошел ближе, чувствуя, как от него веет страхом. — Ты бы ее заставил, если бы представился шанс?

Я смотрел ему в глаза, и его нижняя губа затряслась. Правда была в его глазах, когда зрачки расширились всего на мгновение, когда он представил, как трахает Алору и заставляет ее принять его член.

— Чувак… пожалуйста… я… я не знаю. Мне нравится эта идея, но я никогда не делал ничего подобного, — сказал он, и это был самый честный ответ, который я когда-либо получал от кого-либо. Ради этого я воздержался от того, чтобы ударить его снова.

— Тогда скажи, почему ты вел себя с ней как ебаный придурок? — Зачем мне нужны эти ответы, я не мог сказать, но они имели значение.

— Меня взбесило, как она на тебя посмотрела, когда вошла в закусочную. Меня это чертовски разозлило.

Я улыбнулся.

— Тут мы похожи. Потому что меня взбесило, как ты на нее смотрел.

— Я не знаю, кто ты ей, но больше не буду… не подойду к ней, клянусь. Даже в закусочную не вернусь.

— Ты пытаешься умолять сохранить тебе жизнь? — Я подошел к стене и взял цепь, которую специально изготовил для подобных случаев. Его глаза округлились, когда конец цепи развернулся и с грохотом упал на пол, демонстрируя девять коротких звеньев с острыми шипами на концах. Обмотав конец цепи вокруг руки, я подошел ближе, волоча ее за собой. Шипы скребли по дереву, оставляя за собой рваные борозды.

— Другое ощущение, когда ты в ловушке, не так ли? Чувствуешь? — прошептал я, и по его коже побежали мурашки. — Беспомощность, страх, что разъедает изнутри, как яд. Чувствуешь, как все тело подсказывает тебе, что ты больше не на вершине пищевой цепочки?

Томас захныкал.

— Клянусь, я ничего не скажу. Я уеду из города. Нет, из штата. Просто пожалуйста, чувак… Я не хочу умирать. Умоляю тебя, ты же этого хотел, да? Я, черт возьми, отсосу тебе, если хочешь, только не убивая.

— Ну, это определенно неожиданный поворот, Томас. Но ты не так меня понял. Я никогда не говорил, что ты будешь умолять жить. Я сказал, что ты будешь молить о смерти.

Я дернул запястьем, и цепь свернулась у моих ног, как змея, готовая нанести удар. Очень немногие мужчины не боятся ни смерти, ни боли. Таких я встречал редко, но Томас явно не из них. Он из тех, кто всю свою жизнь помыкал людьми и которому это сходило с рук, потому что он был самым большим засранцем.

— Пожалуйста, Господи, пожалуйста…

Я погладил цепь, как домашнее животное.

— У тебя татуировка в виде огромного креста. Зачем? Почему, если ты все равно собираешься меня убить?

Я посмотрел на крест, который начинался у основания моей шеи и останавливался прямо возле резинки штанов.

— Томас, ты слепой? Он перевернут.

— Почему?

Мой рот изогнулся в злой ухмылке.

— По двум причинам. Во-первых, если ты видишь, что я иду за тобой, знай — сам дьявол дышит тебе в спину. — я резко дернул цепь, и она прошлась по его телу, оставляя тонкие царапины. Томас заорал, и звук его крика разнесся над водой. На его груди проступили тонкие струйки крови, и я шумно втянул воздух, почувствовав ее запах.