Кровавый квартал

— Кто сказал, что я собираюсь тебя убить? — Произнес он, его голос был спокойным, почти ледяным.

— Ты! — я указала в сторону, откуда недавно доносились последние крики Джона. — Ты сказал, если кто-то прикоснется ко мне, и я позволю, ты убьешь нас обоих. Я понятия не имею, как, черт возьми, ты ожидал, что я смогу оттолкнуть его или кого-то еще, когда у меня были связаны руки и ноги, и в рот засунули кляп! — Я была в ярости, пытаясь скрыть свой неконтролируемый страх под слоем гнева.

— Нет, я сказал, если ты захочешь и примешь чужие касания. А теперь, ложись.

Черт, черт, черт.

Я не знала, что сделала не так в своей жизни, но кто бы это ни был, он явно меня ненавидел. Я легла на гроб, резко вдохнув, когда холодный камень коснулся моей спины. Смотря в темный потолок, я чувствовала, как цепь на моей талии врезается в кожу, словно ошейник с шипами. Грейсон сначала застегнул наручники на моих лодыжках, а затем заставил поднять руки над головой. Я снова оказалась полностью обездвиженной. Мой пульс так зашкаливал, что это бы встревожило любого врача, но я отчаянно пыталась сдержать панику.

Я смотрела, как Грейсон подошел к ножу, который отложил в сторону, и меня начало трясти, когда представила, как он начнет отрезать мне части тела. Но вместо того, чтобы расчленить, как я себе представляла, он взялся за тонкие лямки от трусиков, которые были на мне, и одним быстрым движением разрезал их. Он сделал то же самое с другой стороны, и я ахнула, когда он вытащил вибратор, который оставил во мне на всю ночь.

После того как Джона увели, Грейсон продолжал дразнить меня до тех пор, пока мы не покинули бар. Мне позволили сходить в туалет — под его пристальным взглядом — и выпить бутылку электролитов, прежде чем снова заковали в наручники. Затем он отвез меня на кладбище и приковал в своем склепе, пока сам уехал забрать пьяного из бара. Я не знала, сколько прошло времени. Может, час, а может, целый день.

Когда он засунул вибратор себе в рот и тихо застонал, посасывая его, я не могла отвести взгляда. Его глаза были прикованы к моим.

— Ты, блять, на вкус как совершенство, окутанное ужасом, куколка, — сказал он, и положил вибратор рядом со мной, от чего я задрожала.

Он заполз на гроб, и глухие удары моего сердца отдавались в груди. Желудок скрутился в узел, но я не могла отрицать возбуждение, которое также проникало в мое тело. Неправильно, что один человек мог вызвать столько хаоса в душе другого. Мой взгляд остановился на нем, когда он опустил голову между моих ног. Первый же щелчок его языка дразнил меня, и по телу пробежала волна удовольствия. Казалось невозможным после тех часов, что я провела на кресте, но он вновь заставил мою кровь петь.

Я была так уверена, что дьявол давно нашел меня и забрал мою душу, но ошибалась. Он нашел меня только сейчас, и я буду жалеть о том, что откусила яблоко, так же сильно, как Ева.

Грейсон

— Ты, блять, на вкус как совершенство, окутанное ужасом, куколка, — сказал я, наслаждаясь тем, как она открыла рот, готовая закричать, когда я присосался к ее набухшему клитору, но из ее губ не вырвалось ни звука. Каждая часть тела Алоры была напряжена до боли. С таким сильным наслаждением трудно было отличить одно от другого. — Ммм.

Мой язык совершал круговые движения, вытягивая оргазм из ее тела. Я хотел, чтобы она кончила в мой рот, и не собирался слезать с этого гроба, пока она не закричит и не начнет метаться, а я буду поглощать ее до последней капли. Порез на моей руке оставил тонкую струйку крови на внутренней стороне ее бедра. Я слизал ее и продолжил наступление, чувствуя, как металлический привкус смешивается со сладостью Алоры. Она никогда не теряла этот опьяняющий аромат корицы.

— Грейсон… я… я больше не могу, — прошептала она, но ее бедра сильнее прижались к моим губам.

— Тогда кончи для меня, куколка, — сказал я, и начал сильнее посасывать клитор, ее задница приподнялась над гробом, и я удерживал ее за бедра, не давая извиваться.

Алора дернула за цепи и закричала, когда оргазм пронесся через все ее тело. Я никогда не пробовал ничего слаще, чем она, и слизал каждую каплю, прежде чем подняться по ее расслабленному телу. Ее голова бессильно опустилась на бок, а я смотрел, как ее грудь тяжело вздымалась с каждым вздохом. Схватив Алору за челюсть, я повернул ее лицо к себе, и гордость переполняла меня, когда я смотрел на выражение ее остекленевших глаз.

— Хорошая девочка, — тихо прошептал я. — А теперь тебе нужно сделать выбор. — она облизала губы, и я заметил, как осторожность вернулась в ее взгляд. — Я говорил, что если попытаешься сбежать, кто-то, кого ты любишь, заплатит за твой грех. Но я дам тебе выбор. — Я усмехнулся, наблюдая, как она пытается найти в моем лице хоть малейший намек на шутку или возможность договориться, прежде чем снова посмотреть в мои глаза.

— Какой выбор? — Прошептала она, голос дрожал от страха.