КРОВАВЫЙ МЕРИДИАН

Вечером они разбили лагерь на ветреном плато среди араукарий и можжевельника, пламя костров стелилось по ветру во мраке, и по кустам разлетались горячие цепочки искр. Циркачи разгрузили ослов и стали устанавливать большую серую палатку. Размалёванный тайными знаками брезент хлопал и рвался из рук, полотнище взлетало, дёргалось, вздымалось, надувалось и обволакивало их. Держа один край, девушка легла на землю. Её потащило по песку. Жонглёр семенил. На свету глаза женщины будто застыли. Все четверо вцепились в хлопающий брезент, словно вознося молитву у юбок безумной и взбешённой богини, и на глазах отряда их беззвучно поволокло прочь, в завывающую ветрами пустыню, куда уже не достигал свет костров.

Дозорные видели, как палатка, жутко хлопая, унеслась куда-то в ночь. Когда семья циркачей вернулась, они о чём-то спорили между собой, старик снова направился к границе света костров, вглядываясь в разбушевавшуюся темень, говорил с ней, грозил кулаком и вернулся, лишь когда женщина послала за ним мальчика. Теперь он сидел, уставившись на пламя, а семья распаковывала вещи. Они с тревогой посматривали на старика. Наблюдал за ним и Глэнтон.

Циркач, произнёс он.

Жонглёр поднял голову. Приставил палец к груди.

Ты-ты, подтвердил Глэнтон.

Тот поднялся и подошёл, волоча ноги. Глэнтон курил тоненькую чёрную сигару. Он посмотрел на жонглёра.

Судьбу предсказываешь?

Глаза у того забегали. Cómo? переспросил он.

Глэнтон сунул сигару в рот и изобразил руками, что сдаёт карты.

La baraja, сказал он. Para adivinar la suerte[80].

Жонглёр вскинул руку. Sí, sí, яростно закивал он. Todo, todo. Он вскинул вверх палец, затем повернулся и направился к своему барахлу, которое уже наполовину сгрузили с ослов. Вернувшись, он приветливо улыбался, ловко манипулируя картами.

Venga, позвал он. Venga.

К нему подошла женщина. Присев на корточки перед Глэнтоном, жонглёр негромко заговорил. Обернулся к женщине, перетасовал карты, встал, взял её за руку, отвёл подальше от огня и усадил лицом в ночь. Женщина оправила юбки, устроилась, а он вынул из рубахи платок и завязал ей глаза.

Виепо, громко произнёс он. Puedes ver?[81]

No.

Nada?[82]

Nada, повторила женщина.

Виепо[83], сказал жонглёр.

С колодой карт в руке он подошёл к Глэнтону. Женщина сидела, словно окаменев. Глэнтон отмахнулся.

Los caballeros, сказал он.

Жонглёр повернулся. На корточках у костра сидел негр, наблюдая за ним, и когда жонглёр раскрыл карты веером, негр встал и подошёл.

Жонглёр посмотрел на него. Сложил карты, развернул их веером, провёл над ними левой рукой и протянул Джексону. Тот вытащил одну карту, взглянул.

Виепо, приговаривал жонглёр. Виепо. Он предупреждающе прижал указательный палец к тонким губам, взял карту, поднял её повыше и повернулся. Карта резко хлопнула. Старик обвёл взглядом сидевших у костра. Все курили, все не сводили с него глаз. Он медленно провёл картой перед собой картинкой от себя. На карте были изображены шут в пёстром наряде и кот. El tonto[84], громко произнёс он.

El tonto, повторила женщина. Чуть задрав подбородок, она монотонно забормотала нараспев. Темнокожий вопрошающий стоял мрачный, словно ему предъявили обвинение. Его взгляд скользил с одного человека на другого. Перехватив этот взгляд, судья, сидевший у костра с наветренной стороны голым по пояс, как некое великое бледное божество, усмехнулся. Женщина умолкла. Ветер вырывал из костра языки пламени.

Quién, quién[85], вскричал жонглёр.

El negro, проговорила она, помолчав.

El negro, воскликнул жонглёр, поворачиваясь с картой в руке. Его одежда хлопала на ветру. Женщина снова заговорила, теперь уже громче, и негр повернулся к товарищам.

Что она говорит?

Жонглёр уже отвешивал полупоклоны отряду.

Что она говорит? Тобин?

Бывший священник покачал головой.

Идолопоклонство, Черныш, идолопоклонство. Не обращай на неё внимания.

Что она говорит, судья?

Судья усмехнулся. Большим пальцем он ловил какую-то мелкую живность в складках безволосой кожи и теперь поднял руку, сведя два пальца в жесте, похожем на благословение, а потом швырнул что-то невидимое в костёр. Что она говорит?

Да, что она говорит.

По-моему, она хочет сказать, что в твоей судьбе сокрыта судьба всех нас.

И что это за судьба?

Судья ласково улыбнулся, и его лоб покрылся складками, совсем как у дельфина.

Ты выпиваешь, Джеки?

Не больше, чем некоторые.

По-моему, она советует тебе остерегаться демона-рома. Довольно разумный совет, как считаешь?

Разве это предсказание?

Вот именно. Святой отец прав.

Глядя на судью, чёрный нахмурился, но судья наклонился вперёд, внимательно глядя на него. Не хмурь на меня чёрное чело своё, друг мой. В конце концов ты всё узнаешь. Как и все остальные.