Кровавый омут Карабаха

Перекройка границ в самой Армении и в Межрегиональной депутатской группе в Москве была возведена в ранг задачи национального престижа и демократического самолюбия, а дашнакствующие силы начали действовать по принципу: не хотите — будет еще хуже.

Еще в октябре 1989 года доктор экономических наук Виктор Шейнис, представлявший тогда «Московскую трибуну», на встрече с женщинами Азербайджана в Москве витийствовал: «Отдайте Карабах Армении, а то будет плохо, будет кровь, будет второй Сумгаит!».

Вот он и воспоследовал, второй Сумгаит, но уже в Баку, в черные январские дни. Кровь вновь была запланированной.

Приложили свою каинову печать к антиазербайджанским страстям и русские литераторы, деятели культуры. Остановлюсь лишь на двух примерах.

Альберт Лиханов, тогдашний председатель Советского детского фонда имени Ленина, в еженедельнике «Семья» обронил фразу с вопросительным знаком: «Кто виноват, что сегодня маленький азербайджанец с труднообъяснимой ненавистью смотрит на ровесника-армянина?». Где видел этого маленького азербайджанца детский писатель, если он не был в Азербайджане в эти два года? Если он не видел азербайджанских детей, изгнанных из родных мест в Армении, шедших босиком по заснеженным перевалам? Почему его тревожит лишь многострадальный армянский мальчик? А ведь мог бы написать Альберт Лиханов, будь он честным человеком, а не подпевалой с чужого голоса, вполне объективную фразу: «Кто виноват, что сегодня маленькие азербайджанцы и армяне с труднообъяснимой ненавистью смотрят друг на друга?». И это был вопрос, на который действительно следует искать ответ — в той же Москве, в тех кабинетах, пороги которых обивал председатель Детского фонда.

Нет, Альберт Лиханов бросил свой плевок в создание образа людоеда-азербайджанца, не только взрослого, оказывается, но и мальчишки.

В бакинской кровавой каше прольется в январе и кровь невинных детей: 15 школьников ранено, трое погибнет. В чем их вина?

Всемирно известный академик, российский интеллигент с безупречной репутацией Дмитрий Сергеевич Лихачев то ли по рассеянности, то ли с услужливой подачи собкора «Литературной газеты» наносит в те дни оскорбительный удар по самолюбию и достоинству целого народа:

«Если бы азербайджанцы знали культуру армян, они не позволили бы себе разрушать древние армянские церкви».

В Баку в дни погрома пострадала одна церковь, и я называл уже имя виновного, махнувшего ручкой в ответ на полученное сообщение: «Ничего, пусть порезвятся». К азербайджанскому народу ни этот московский выдвиженец, ни толпы подогретых безнаказанностью бандитов отношения не имеют. Преступна и власть, и ее блюстители, допустившие такое.

Академику Лихачеву, соавтору Николая Самвеляна, должно было быть известным, что сталось с могилой великого классика азербайджанской поэзии Ашуга Алескера в Гейче (Севане), где памятник Самеду Вургуну в Мегринском районе Армении и какова, наконец, судьба Азербайджанского драмтеатра в Ереване. Это печальное уточнение в мысль о знании культуры другого народа для любого беспристрастного исследователя. Увы, разрушители хорошо знали, на что замахиваются, знали, что эти реликвии и очаги значат для соседнего народа. Ведь и храм Христа Спасителя в Москве, взлетевший в воздух в начале тридцатых по приказу Лазаря Кагановича и Анастаса Микояна, стал жертвой геростратов, хорошо понимавших крамольную роль храма для безбожного тоталитаризма. Важно не только знание культуры, но нравственность общества и власти. «Смею вас заверить, — отвечал академику Лихачеву в открытом письме поэт Сиявуш Мамедзаде, — что наш народ (народ, а не кучка погромщиков) знает культуру соседнего народа, живя с ним бок о бок на протяжении веков… Послушайте трудовые песни землепашцев — «Оровел» и «Холавар», вслушайтесь в музыку народных танцев «кочари» и «яллы», в азербайджанские мотивы, преломленные в хачатуряновском балете «Гаяне» или спендиаровской опере «Ануш», вспомните небольшую пьесу Джалила Мамедкулизаде «Кеманча», созданную в 1918 году, когда поющие струны будят в сердцах, ослепленных враждой, добрые, лучшие чувства, и вам предстанет, пространство духовной памяти, отнюдь не замкнутой в национальной клетке».

«Литературка» это ответное письмо не опубликовала, и суждение Дмитрия Сергеевича Лихачева об азербайджанском народе, по сути отождествленном с толпой разрушителей, о народе с многовековой культурой, поколебало представление об академике как о совестливом подвижнике духа, которому дорога честь любого народа в многоязыкой державе.

Это представление укрепилось через два года на вечере памяти Низами Гянджеви в Эрмитажном театре в Петербурге, когда присутствовавший там академик Лихачев покинул зал, не сказав двух слов на торжестве.