Кровавый орел

Фабель побрился, надел английскую сорочку из длинноволокнистого хлопка «си-айленд» и светло-серый однобортный костюм. До свидания с Сюзанной оставалось еще время, поэтому он сел за папку, привезенную из Куксхавена. Фабель не считал себя замшелым консерватором, но многие вещи в современном мире его шокировали до глубины души, и он ворчливо спрашивал себя: куда мы, черт возьми, катимся? Что происходит? Конечно, сексуальное насилие – дело не новое, однако сколько же современных парней ленятся ухаживать за девушками и предпочитают наркотическую халяву: сыпанул девушке что-нибудь и насилуй ее, практически неживую, целой оравой. Какая в этом радость? Где тут удовольствие? Честнее и приятнее потратиться на шлюху, если уж так свербит в штанах… А поскольку наркотиков становится все больше, и ученые изобретают все новые виды «дури», и люди становятся все повадливее на простые решения, то мысль о будущем человеческого общества наполняла Фабеля искренним страхом. Впрочем, в этом уголовном деле все было много сложнее. Преступник – часть группы, его действия имеют некий ритуальный смысл. Коктейль из наркотиков он использует, чтобы обеспечить себя и своих сообщников покорной жертвой. Впрочем, не исключено, что сам он в изнасилованиях участия не принимает – так сказать, только о товарищах заботится…

Фабель перерисовал с фотографии на листок бумаги красный след на лбу Микаэлы. Не преувеличивает ли он значение этой метки? Метка достаточно размытая, могла появиться случайно и никакого скрытого смысла не иметь. А он за уши притягивает объяснение, видит рунический знак… Нет, никакого преувеличения. Это явно руна Гебу – скандинавский аналог латинской буквы «G». Бывший студент-историк, Фабель помнил, что руны имели для древних германцев не только фонетическое, но и символическое значение – каждая была как-то соотнесена с мифологией.

Фабель взял из шкафа несколько увесистых справочников, одолженных им у Отто. Одна из книг была та же, что Максвейн показывал им с Вернером. Полистав пару книг, Фабель нашел нужное и выписал информацию на листок бумаги. Он был прав – память его не подвела. Руна Гебу, как и прочие, действительно имела сакральный смысл: означала жертву богам или дар со стороны богов. И тут совпадение: жертва. Жертвоприношение. В алфавите это седьмая руна. Семерка практически во всех верованиях священное число. Дорн подчеркивал приверженность викингов к сакральным числам. Еще одна важная деталь: руна Гебу ассоциировалась с кровью и ритуалом жертвоприношения вообще.

Но есть ли связь между двумя убийствами Сына Свана и двумя групповыми изнасилованиями? Микаэла Палмер якобы помнит, что ее распинали на алтаре и на лоб ей был поставлен значок, обозначающий жертвоприношение. Но если эти две девушки – Микаэла и та, которая случайно попала под грузовик, – предназначались в жертву, почему им позволили уйти живыми? Совершенно очевидно, что значок Гебу сознательно стерли со лба… Обеим девушкам подобрали именно такой наркотик, который отшибает память, чтобы они не могли вспомнить насильников. Будь заранее решено их убить, эта предосторожность не имела бы смысла. На первом брифинге после убийства в Санкт-Паули Сюзанна предложила, что изувер мог начинать с изнасилований и потихоньку увеличивать остроту ощущений, пока не дошел до убийств. Фабель инстинктивно чувствовал, что их убийца не такой – у него не было периода раскачки и репетиций. Даже если согласиться с теорией Сюзанны, концы с концами не сходятся: изнасилования случились после убийств. Насколько Фабель знал криминальную психологию, у серийных убийц не бывает откатов к более мягкому поведению: они могут восходить только от жестокого поведения к еще более жестокому – или механически повторять одно и то же.

Фабель в задумчивости отложил книгу и рассеянно смотрел на противоположный берег Альстера. Затем вспомнил о времени и метнул взгляд на часы: 7.30! Надо торопиться – досадно, если Сюзанна придет первой и будет вынуждена ждать его.

И тут, исключительно благодаря своей маниакальной аккуратности, он совершил серьезное открытие.

Поднявшись с кушетки, он двинулся к двери, но справочники остались лежать не на месте. Фабель вернулся, чтобы положить их на полку. В последний момент он машинально приоткрыл одну из богато иллюстрированных книг и наскоро пролистал ее. И вдруг одна из пропорхнувших иллюстраций заставила его обмереть.

Полностраничная фотография показывала деревянную статую Одина. Сама фигура была вырезана из темной древесины довольно грубо, но бородатое лицо было проработано поразительно хорошо: искаженные яростью черты, оскаленный рот. Это был лик Всеведущего Одина. За то, что он испил из колодца вечной мудрости, Одину пришлось дорого заплатить – своим глазом.

Именно поэтому у всех насильников Микаэлы было одно лицо при разных телах. Оказывается, память тебя все-таки не подвела, Микаэла! И ты ничего не придумывала задним числом.

Эти гады насиловали тебя в маске. В маске одноглазого Одина.

Суббота, 14 июня, 20.00. Пёзельдорф, Гамбург