Кровавый отпуск

В ответ я молчала, как Зина Портнова, и пыталась прикинуть, хватит ли у меня силенок на то, чтобы вытащить эту падаль из квартиры на лестницу, когда он допьет водку и вырубится. Но Самохин, как это ни странно, продолжал оставаться на той же стадии опьянения, что и тогда, когда ворвался в мою квартиру.

— …Ты не смотри, что я выпивши, — хрюкал он. — И даже не вздумай… Главное, в меру. А то, что я выпил, так это нормально. Это евст… это ествестенно… Выпей тоже и разбирай постель. Сегодня у нас первая брачная ночь… Хи-хи… Вернее, день… Солнечный день… Хи-хи-хи…

А я в это время размышляла о том, что теперь проще пареной репы послать урода Самохина на хрен, когда он протрезвеет и позвонит (или припрется) в следующий раз. Все, мистер гибэдэдэшник, лавочка закрывается. Не оправдал ты доверия, а потому проваливай к черту. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. Все при своих, а у разливочных топчется много кандидатур в твои спутницы жизни. Куда более покладистых, нежели я…

— …и буду хорошим отцом. Я очень люблю детей…

«Скорее бы ты заснул, пидорюга, — мечтала я. — А я уж тогда, хоть надорвусь, хоть наживу себе грыжу, но выволоку тебя из квартиры. И пойду загорать. А соседи пусть вызывают „хмелеуборку“… Нет, ну когда же этот ублюдок заснет?»

Но он не заснул. Не-е-ет, такие так просто не засыпают. Сначала их переклинивает…

Так часто бывало с моим отцом, и я спешила тогда поскорее убраться из дому.

Так бывало и с моим мужем. В этой квартире. В этом же кресле. Да, он сидел в этом же кресле за несколько минут до того, как полез на меня с ножом, и я шарахнула его по башке гантелью…

Самохина переклинило! Ему приглючило, что я его супруга.

— …или нет? Я те-е-ебя спрашиваю, ты мне жена или нет?..

«Твоя жена свалила с коммерсантом из Риги, — подумала я. — И правильно сделала».

— …Не-е-ет, я тебя спрашиваю!..

«Вот ведь ублюдок!»

— …Все, княжна Мэри. Пошли-ка в постельку…

«Странно, он еще понимает, с кем разговаривает. Не такой, значит, и пьяный».

— …Все, я сказал. — Самохин на удивление легко поднялся из кресла. Его даже не качало.

«О распроклятье!» — подумала я. И смирилась с той мыслью, что без драки сегодня не обойтись. Или, в противном случае, меня изнасилуют. Клиент для этого вполне созрел. Правда, найдется ли у него, чем насиловать? После таких, возлияний…

— Погоди, Николай… — Я все же попыталась образумить его. — Давай, отложим все на потом. На послезавтра хотя бы… Я обещаю… Просто, понимаешь, у меня сегодня такой неудачный день… Месячные, понимаешь? И у меня очень болит живот. Я себя очень плохо чувствую…

Больше я ничего сказать не успела. Самохин ловко сграбастал меня в охапку так, что единственное, что я могла делать, так это бесполезно дрыгать ногами.

— А наплевать, что там у тебя! — заявил он. — Ты мне жена или нет? — И поволок меня в спальню.

О Господи, как от него мерзко воняло!..

Этот сексуальный гигант сам решил свою участь. В тот момент, когда он завалил меня на кровать, грохнулся всей своей тушей сверху и залез мне под халат, у меня, наконец, освободились руки. А уже через секунду я от всей души ткнула большим пальцем ему под ухо. Я чуть не выбила себе палец. Зато Самохин сразу оставил в покое мои трусы. И, скатившись с меня, словно свиная туша, шмякнулся на пол. И вроде бы вырубился…

— Ах ты же су-у-ука!!!

…Хрен он там вырубился! Даже и не подумал! Странно весьма…

Он уже поднимался на ноги. Отвратительный, словно тролль.

А гантели лежали на антресолях.

И не было под рукой ничего. Вообще, ничего! Кроме белого телефона «Самсунг». И будильника…

Мне стало страшно. По-настоящему страшно! Так же страшно, как было тогда, когда пер с ножом в руке на меня обезумевший от «Смирновской» Рома.

Я быстренько скользнула с кровати, но выскочить из спальни на просторы квартиры уже не могла. Выход перекрывал разъяренный Самохин.

— Ах ты же сука! Ну все, звездец! — Он надвигался на меня, словно бульдозер.

Я крутанулась вокруг оси и, что было сил, закатала пяткой ему в лобешник. Отдача от уДара пронеслась по ноге электрическим током и отозвалась во всем моем теле.

— Бля-а-а!!! — А ему хоть бы хны!

Вторым ударом я рассекла Самохину бровь. По круглой усатой роже ручейком заструилась кровь, и от этого он стал еще страшнее. Но зато, остановился, слегка покачнулся, но все же устоял на ногах. Эта сволочь держала удар не хуже самого Майка Тайсона.

А я уже совершенно не ощущала многострадальной пятки. Отбила напрочь! И буду теперь хромать на правую ногу не меньше недели. Если мне вообще доведется еще похромать в этой жизни. Если сегодня меня не замочат. А к этому все и идет…

Но я все же послала его в нокаут. С третьей попытки. Угодив, на этот раз уже левой ногой, ему в скулу. Он глухо ухнул, зрачки его дружно скатились на переносицу, а через пару секунд центнер мяса, говна и сала глухо грохнулся на пол. У соседей снизу, наверное, осыпалась с потолка штукатурка.