Кровавый отпуск

Оля внимательно слушала мою болтовню и постепенно остекленелое выражение полной апатии у нее в глазах сменял живой интерес. К ней возвращались воспоминания о прошлой, человеческой жизни. Она на глазах оттаивала, превращалась из одичавшего ночного зверька в обычную девочку.

Все, что сейчас происходило между нами, напоминало сеанс гипноза в театре абсурда. Ведь во время таких сеансов можно вытащить на поверхность давно, казалось бы, стершиеся из памяти события далекого прошлого. Так и я сейчас, словно психолог, осторожно выковыривала наружу из глубин подсознания своего пациента все человеческие чувства и помыслы, которые последнее время старательно задвигались в самые дальние, самые темные и заросшие вековой паутиной уголки мозга. Аккуратно, чтобы, не приведи Господь, не затушить совсем, раздувала робкий огонек воспоминаний о прошлом. И ликовала, наблюдая за стремительным выздоровлением больного. И уже точно знала, что скоро карлику придет конец. Эх, и незавидный же конец!

Я и мечтать не могла о таком ошеломляющем успехе. Не знаю даже примерно, сколько калорий сожгла и сколько времени мне потребовалось для того, чтобы наконец заставить Олю вспомнить несколько имен из ее прошлого. Чтобы вызвать у нее в памяти образ нормального человеческого общества — такого, каким она его видела в последней раз, когда оставила летний лагерь, надеясь добраться до Черного моря. Но вместо югов очутилась в кошмарном подземном плену. Точно так же, как я. Смешно… Хотя ничего смешного.

Совместными усилиями мы выяснили, что ей примерно тринадцать, и что с того момента, как она угодила «в гости» к «хозяину», прошло чуть меньше двух лет. Мне удалось разбудить в своей маленькой сокамернице давно уснувшее желание вырваться на свободу. Я сумела внушить ей доверие… Но я не смогла искоренить в ней какой-то фанатичный страх перед карликом и слепую веру в его всемогущество и неколебимость. Оля просто не представляла, как так можно пойти против этого бессмертного божества, спустившегося с Олимпа к нам, недостойным. И боялась даже слышать о том, чтобы учинить бунт в тюрьме или устроить побег.

— Ты только найди мне какую-нибудь железку, — умоляла я, — чтобы открыть замки на кандалах, а дальше увидишь, как я без проблем смешаю этого уродца-«хозяина» с его же дерьмом. Ты разве не хочешь ему отомстить?

Нет. Этого она не хотела. В отличие от меня, она не была злопамятной и жестокой. И мечтала только о том, чтобы оказаться отсюда подальше. Но что-то предпринимать для этого не решалась. Даже на такую малость, как найти мне какое-нибудь подобие ключа от оков, я уговорить девочку не сумела.

— Марина, пожалуйста, — чуть не плача, умоляла она меня, — не надо этого делать. Хозяин очень рассердится, если узнает. Он тебя очень сильно накажет…

«Он меня просто убьет, — думала я. — Если успеет. Но скорее все же убью его я».

— …и меня вместе с тобой. Не надо, Марина, пожалуйста. Не снимай эти… наручники. А хозяин потом снимет их сам, если хорошо будешь себя вести. Ладно, Мариночка? Хорошо?

И я в конце концов ответила:

— Хорошо.

Вспомнив о том, что излишняя настойчивость обычно к добру не приводит, и все, чего я сумела добиться за несколько последних часов, можно легко разрушить одним неосторожным словом, одним неловким движением. А добилась я и так очень многого — заполучила союзницу, добилась полного ее расположения. Остается только склонить ее на более решительные действия. Но хорошего понемножку, и это придется оставить до лучших времен. И провести еще один день под плеткой мерзкого карлика. Ничего страшного, все равно он лупит не так чтобы сильно.

— Ну, на сегодня хватит, Олена, — сказала я. — Надо поспать. Да и свечка почти догорела. Утром карлик будет орать.

— Не карлик. Хозяин, — поправила меня девочка. — Не скажи так при нем. Он осерчает.

— Хорошо.

— И еще. Не рассказывай ему ничего про то, что мы с тобой так долго болтали. Соври, если спросит, что мы сразу же легли спать, а свечку погасить забыли.

— Я ему вообще ничего не собираюсь рассказывать, — улыбнулась я. — Спокойной ночи, Олена. Хороших снов тебе, девочка.

— А мне всегда снятся хорошие сны, — похвалилась она и задула свечку.

Я слышала, как в кромешной темноте «тридцать шестая» уверенно нашла дорогу в свою клетку и зашуршала там одеялом. Потом затихла, но через минуту послышался ее шепот.

— Марина… Марина…

— Что, Оленька?

— Ой, а я уже испугалась, вдруг ты пропала. Вдруг ты мне просто приснилась, а на самом деле тебя вовсе нет.

— Я здесь, Олена. И не волнуйся. Я никуда не денусь. Никуда не пропаду и теперь все время буду рядом с тобой.

Девочка ответила мне:

— Угу. — И затихла.

Но вскоре снова раздался ее негромкий шепот. На этот раз предназначенный не мне. Девочка просто сама себе констатировала факт:

— Как хорошо, что со мной теперь есть Марина. Как здорово, что хозяин привел ее… Как здорово…

«И ничего здорового, — подумала я. — Век бы мне не встречаться с такими „хозяевами“. Никогда не попадать бы к ним в гости. Хотя ведь должен же кто-то спасать несчастных маленьких Оленек. От сволочных лесных гномов. Кто же, если не я?