Кровавый "Парк динозавров" (СИ)

Дженни скептически хмыкнула, стараясь не слишком выдавать внезапно вспыхнувшую надежду. Хотя минуло уже почти двадцать лет с тех пор, как она покинула Африку, девушка до сих пор не чувствовала себя «своей» в Англии. После того, как семью Дженни вырезали боевики ЗАНУ, осиротевшую девочку приютил дядя из Вончестера. Особой теплоты к племяннице он не питал, воспитанием толком не занимался, так что Дженни оказалась предоставлена самой себе. К счастью, у нее открылся талант к журналистике — с шестнадцати лет ее короткие заметки публиковали в «Вончестерских новостях». Первый большой репортаж Дженни сделала как раз из зоопарка Пенворда, где ей удалось взять расширенный комментарий у владельца поместья. Заинтересовавшись юной журналисткой, Пенворд предложил продолжить знакомство в менее официальной обстановке, на что Дженни охотно согласилась, быстро сообразив, что значит дружба со столь влиятельным человеком. Именно связи Пенворда помогли Дженни поступить на факультет политики и экономики в Кембридже. Закончив учебу, девушка около года работала в Лондоне, где и получила первую зарубежную командировку — одно солидное издание отправило ее, как уроженку Африки, в ЮАР, где как раз закончилась эпоха апартеида, что широко освещалось во всем мире.

Вот только репортаж совершенно не устроил редактора. В той среде, куда попала Дженни, принято было писать с придыханием о Нельсоне Манделле, клеймить позором «расистский режим Претории» и в самых радужных тонах описывать будущее Южной Африки. Дженни же, с ранних лет столкнувшаясь с методами борьбы черных революционеров, писала о том, что видела — и реалии жизни в «освобожденной ЮАР» настолько не совпадали с мнением прогрессивной общественности, что хлесткие, красочные, но совсем не политкорректные репортажи Дженни были приняты в штыки всеми светилами лондонской журналистики. Особенно их возмутило ее интервью с бывшим военным министром ЮАР Магнусом Маланом, заявившим, что принцип «правления большинства» оказался «как минимум преждевременным». Также Дженни разместила интервью и с МангосутуБутелези, главой бантустана Квазулу, резко критиковавшим новые власти. И хотя одновременно Дженни сделала и ряд интервью с деятелями АНК, ее материал все равно подвергся жесточайшей критике. Ее обвиняли в предвзятости, незрелости, зашоренности, чрезмерном радикализме и много в чем еще. В итоге статья была снята с публикации, а самой Дженни пришлось вернуться в Вончестер, где, по старому знакомству ей удалось разместить статью в «Вончестерских новостях». Тогда же она возобновила знакомство и с Дарреном Пенвордом — к тому времени уже разведшимся с молодой женой, не выдержавшей экстравагантных пристрастий супруга. Дженни же они не пугали — даже не потому, что ей стали нравиться эти игры, но и потому, что связи Пенворда помогли ей вернуться в Лондон и время от времени публиковаться в крупных изданиях. Однако уже сложившаяся репутация играла против Дженни, мешая ей продвигаться дальше.

Сейчас же, судя по словам Пенворда, она получала шанс, наконец, осуществить долгожданный прорыв в своей журналистской карьере.

— Ты, наверное, не знаешь, но у меня есть остров в Индийском океане, — начал Пенворд, снова усаживаясь в кресло у камина.

— У вашей семьи столько всего по всему миру, — пожала плечами Дженни, — неудивительно, что среди этих владений затесался и остров-другой.

— Уже не затесался, — усмехнулся Пенворд, — десять лет назад я продал этот остров американскому миллиардеру, Джону Хэммонду…»ИнДжин», может, слышала?

— Краем уха, — призналась Дженни, — какие-то генетические исследования, верно? Я не особо знакома с этой темой.

— Я, в общем, тоже, — сказал Пенворд, — также как и Хэммонд. Но, когда у тебя много денег, найти знающих людей не проблема. Собственно, так и поступил Хэммонд — у него на острове сейчас работает сильная команда. Результатом их усилий, среди прочего, стал красавчик, которого ты видела внизу.

— Этот Хэммонд что, держит в своей команде доктора Франкенштейна, раз тот помог ему сотворить этакого монстра?

В нем как раз нет ничего особенного, — сказал Пенворд, — разыскать и извлечь генетический материал мегалании не так уж сложно, также как и с тем, чтобы найти яйцеклетку для оплодотворения — комодский дракон в этом плане идеальный вариант. Но на Острове Черепа есть куда более интересные существа.

— Более интересных, чем ящерица в двадцать футов? — с сомнением спросила Дженни.

Пенворд коротко объяснил. Ошарашенная Дженни уставилась на него, не в силах поверить в сказанное и в то же время осознавая, что если это правда, то это действительно станет лучшим репортажем в любой журналистской карьере.

— Я сам узнал почти случайно, — продолжал Пенворд, — этот остров многим снабжается из Индонезии, а у меня хватает знакомых в Джакарте. Хэммонд ничего не отрицал, но старался преуменьшить масштаб своей работы. Я сделал вид, что поверил ему, а он подарил мне мегаланию, решив, что этого будет достаточно, чтобы откупиться.

— Ради чего ему вообще оправдываться? — спросила Дженни, — если остров теперь его?