Кровавый передел

Я проехал по дневному городу. После долгого дождя он казался размытым и сонным. Куда я направлялся? У меня не было выбора. Без друзей-товарищей. Без оружия. В чужом городе. (Шутка.)

Я покружил по сонливо-утомленным улицам — так, на всякий случай, — и спрятался в тень сталинского дома. Проверил окрестности: тихо, печально, буднично. Повторяюсь, но возникало такое впечатление, что именно я тот неуловимый ковбой, которого невозможно поймать по причине его ненужности никому. Обидно, что и говорить.

В генеральской квартире было сумрачно и грустно. Как все просто и страшно: ещё день назад живая Лика смеялась, лепетала милую чушь, готовила сургучный кофе… И вот её нет. Нет! Остался лишь слабый запах духов и горького кофе. В её гибели виноват я. Я потерял нюх, интуиция моя сдохла на нарах, глаза ослепли и руки превратились в грабли. Радиопеленг! Действительно, наука, сучья гарандесса,[43] шагнула за горизонты от человека бытового. Теперь я знаю, зачем был нужен Фроликову. В качестве наживы. Для Орешко. Два полковника на генеральских должностях, и между ними я, крепкий[44] зек со стажем. Идет война между двумя управлениями. Каждый хочет загенералить первым и получить хорошие дивиденды. Власть — всласть и медная копеечка веселят и бодрят душу.

Хотя полковник Орешко делает вид, что выполняет роль благородного бойца за идею. И тем не менее не идет вхлест с врагами. И это тоже понятно. Служивый человечек на казенных харчах имеет право только отслеживать ситуацию. И после доложить руководству о неутешительных итогах своей пассивной, извините, деятельности.

Я же свободен. И буду делать то, что считаю нужным. И что же буду делать? Ааа, ничего. Пусть провалятся к черту все, кто тухлятиной пахнет.[45] Надоели жадная шушера и дешевая падаль. Тогда почему я нахожу «стечкина» и начинаю его разбирать? С любовью и нежностью. Отличная пушка, чтобы делать дыры во лбах мимикрирующей сволочи. Нет, меня могут остановить только пули в живот. Все-таки что-то надо делать. Что?

Мои размышления прерываются зуммером спутниковой трубки. Кому я нужен? Я слышу тяжелый, с придыханием голос Никитина:

— Алекс, Алекс, это я… На нас наехала свора…

— Что? — кричу я. — Сейчас буду…

— Нет-нет, мы отбились, Саша… Степу зашмолили[46]… Резо тяжелый… И у меня царапина…

— Кто был?

— Не знаю, Саша… Не знаю… кажется, лягаши…

— Когда Сын улетает?

— Сегодня… Но надо все проверить, Саша… Проверить…

— Я все понял… Ты держись, Никитин…

— Еще, Алекс… Возьми лежку восьмую… Помнишь, я тебе говорил?..

— Да-да…

— Саша, сделай их, сук!.. Сделай…

Так. Ситуация упрощается. Люблю время действий и внятных врагов. Полковник на генеральской должности Фроликов идет ва-банк. Ему надо отправить аэроплан с золотыми брикетами и неутомимым комбинатором современности Виктором. Вероятно, Кроликову помогают милицейские чины, как нынешние, так и бывалые. Мне же никто не помогает. Полковник на генеральской должности Орешко отстранился по непонятной мне причине. И потому я волен в своих действиях. Меня может остановить только пуля. Со смещенным центром тяжести. Это я снова шучу. Нервничаю и шучу столь удачно.

Я собрал пистолет «стечкина» — хороший, надежный друг, но против лома?.. И я отправился на поиски склада оружия, о котором мне поведал в свободную минуту Никитин. Лежка — это такие мини-тайники. Они необходимы для пополнения боезапаса. Они необходимы людям с повышенным чувством справедливости, м-да.

Я проехал на двадцать шестой километр одного из скоростных шоссе. И, выбравшись из машины, прошел в лесную чащу. Подышать свежим еловым воздухом. Обнаружил я то, что мне было необходимо как воздух, быстро. Могу рассказать подробнее, да боюсь смутить неокрепшие криминальные души. Зачем молодым идиотам давать в руки ядерное оружие? А если они при разборках друг с другом промахнутся? Жди неприятностей для всего мирового сообщества. Правда, в своей лежке атомной бомбы я не нашел. Впрочем, я в ней и не нуждался. Пока. Помимо автоматного и стрелкового оружия я стал обладателем магнитных мин. Они удобны в обращении.

Щелк! — и магнитная примочка на вечную память. Единственное, что было плохо, их количество. Всего два подарка для недругов. Хотя, если с умом ими распорядиться, то какой-нибудь залежалый материк можно поднять в воздух. Однако не будем нервничать и думать о самом плохом. На данном этапе моего пути есть два претендента, желающих получить от меня искренние и смертельные оплеухи. Остальные, надеюсь, подождут? Кто же эти двое? Правильно, Сын ГПЧ и Фроликов. Я их не сразу ликвидирую. Зачем врагу доставлять радость легкой смертью? Нет, я каждого из них возьму за прелые яйца и долго буду выжимать витаминизированный, клюквенный сок. На обед высокопоставленным кремлевским слугам народа.

Дело за малым. Найти темнил.[47] Где? Конечно же, в светском обществе педерастов и проституток. Как политических, так и обыкновенных. И поэтому когда я оказался на седьмом этаже гостиницы «Националь» в баре, то не удивился такому обстоятельству. Интуиция вела меня за руку, как марушка[48] в койку.