Кровавый пир

Та надежда, смутная, как бледный свет, пробивающийся сквозь тучи, которая влекла его из Казани, которая давала ему жизнь, силы, энергию, угасла и с нею угас и всякий интерес к жизни. Словно надвинулась гробовая крышка и захлопнулась наглухо, и нет ему уже ни радости, ни света, ни спасения.

Дышло смотрел на него и убивался.

– Батюшка князь, да с чего ты это? – говорил он ему. – Смотри, сколько мы делов наделали. Государь отличит тебя. Вот сам увидишь!

Князь слабо махнул рукою.

– Чего махать-то? Дальше идтить надоть! Князья-то, чай, тоже не дремали. Гляди, все к Пензе подобрались, а мы тута!

– Пойдем, пойдем! – вяло ответил князь.

– Диво, да и все! – бормотал Дышло, разводя руками. – Допрежь что сокол был, а теперя… на!

В домике отца Никодима царили страх и уныние.

Марковна едва оправилась от испуга, отец Никодим с трудом разгибал старую спину, бедный Викеша с разрубленным плечом стонал и метался на той самой постели, где лежала ранее Наташа.

Но все они забывали о своих недугах и потрясениях, сокрушаясь об участи Наташи, к которой привязались со старческой бескорыстной преданностью.

Попадья плакала неустанно.

– Девка горемычная! – стонала она. – Матушки не знала, отца с братцем разбойник замучил и теперь, поди, над нею глумится! Ох, горькая! Лучше бы умереть ей в одночасье!

– Не греши, Марковна, не греши! – останавливал ее отец Никодим. – Господь ведет праведных путями неисповедимыми, и николи не знаешь, что во спасение, что на погибель…

– О – ох, – стонал Викеша, – сабля разбойника на погибель, чую, отец!

– Не греши! Телу в погибель, душе во спасение. Да пожди! Может, и выздоровеешь!..

В день новой присяги он вышел на площадь с крестом и вернулся домой в первый раз улыбаясь.

– Марковна, Викеша!. – сказал он. – А как Наташа-то того князя звала, из Казани?

– Прилуков, о – ох! – простонал Викеша.

– А что? – спросила Марковна.

– То, – ответил отец Никодим, – что здесь он! Пришел с воинами и спас град наш!

– Что же? – не понимая, повторила Марковна.

– Да к тому ж дознал я нонче, куда этот антихрист с голубкою ускакал. Пойду к князю, и он сейчас погоню нарядит. На том поклонюсь!

Марковна встрепенулась.

– Иди, иди, отец, скорей! – заговорила она. – Бог просветил тебя! Иди! Может, он выручит ее чистою, непорочною. А не пошлет того Господь, все же из рук разбойницких вырвет. В монастырь голубонька уйдет.

– Так и я думал, Марковна, – ответил Никодим. – Вот поснедаем, поспим, да и пойду, благословясь. Так-то – сь!

Марковна ожила, даже» Викеша перестал стонать и слабо улыбался.

– Вернется голубка наша! – тихо сказал он.

Встав с послеобеденного сна, отец Никодим надел рясу, взял в руки палку и пошел к воеводскому дому.

– Скажи князю, что видеть надобно, – сказал он стрельцу в сенях.

Стрелец вышел и вернулся, зовя Никодима в горницу.

Князь сидел, опершись головой на руку. При виде отца Никодима он встал и подошел под его благословение.

– Что скажешь, отче? – спросил он. – Разграбили животишки твои?

– Не о том, княже, – ответил отец Никодим, – вор нашу голубку скрал. Приютили мы у себя Наталью, дочь Лукоперова…

Словно невидимая сила подбросила князя. Глаза его вдруг вспыхнули. Он весь дрожал.

– Кого? Кого, ты сказал?

– Наталью Лукоперову, князь! – ответил отец Никодим и рассказал все, начиная от знакомства с нею, ее выздоровление, исповедь и наконец увоз ее против воли Васькой Чуксановым.

– А дознал я, что все они на Пензу поскакали, – прибавил он.

Лицо князя пылало, как заря.

– Так она про меня вспоминала?

– Один, говорит, защитил бы меня, сироту. Да он, слышь, в Казани!

– Дышло! – закричал князь. – Дышло ко мне позвать да двух сотников! Скоро!

Стрелец побежал исполнять приказ. Князь нетерпеливо ходил по горнице.

– Жив не буду, – говорил он, – ее выручу! А того Ваську… – он только сжал кулаки и потряс ими.

– Не бойсь, отче! Вызволю я тебе голубицу твою и тебя, и Викешу твово награжу за все добро!

– Ее только вырви от злого коршуна!

– Иди, иди с Богом и жди! – уверенно сказал ему князь. В это время в горницу вошли Дышло и сотники. – Готовь коней, Дышло, – приказал князь, – сейчас в погоню пойдем.

– Вот так здорово! – радостно воскликнул Дышло и побежал во двор.

– Готовьтесь! – сказал князь сотникам. – Сейчас я с вами в поход! Обе сотни соберите!

Потом он прошел к воеводе, поручил ему стрелецкого тысячника со стрельцами и вечером уже с двумя сотнями казаков скакал на Пензу.

Они скакали без отдыха часов шесть и наконец сделали привал.

Ночь была тихая, лунная. Князь не мог уснуть и, взойдя на холм, с тоскою думал о страшной участи своей невесты.

Выручить! А что, если выручит он ее, чтобы в монастырь везти?.. При этой мысли кровь холодела в нем от страха. Он упал на колени.

«Господи! – молился он. – Будь защитником сироты от разбойника. Допусти мне радость видеть ее непорочною, и, клятву даю, в честь Девы Непорочной у себя в вотчине церковь поставлю».

Он поднялся с земли и вдруг вдали зорким глазом заметил четырех всадников. Нет, пять…

Только пятый не сидел, а лежал на коне, перекинутый через седло.

Сердце его вздрогнуло предчувствием. Неужели это Бог послал ему по молитве?