Кровавый поход

Фельдмаршал снова сосредоточил внимание на внутреннем дворе: в ворота въехали несколько всадников. Следом за ними появилась карета, украшенная кружевными занавесками и великолепной позолотой. Она круто развернулась и остановилась. Тамас стоял так близко от нее, что мог бы добросить камнем до крыши экипажа.

Дверца кареты открылась, и из нее вышла девушка-деливка лет шестнадцати, в роскошном платье, подчеркивающем ее вполне развитую грудь. Она ступила на гравийную дорожку и по-хозяйски осмотрелась. Тамас почувствовал прилив разочарования.

Приехал вовсе не Никслаус.

Тамас отошел от окна.

– Сэр! – Влора знаком подозвала его назад.

Из кареты выходил кто-то еще. Он выбирался неловко, прислонившись плечом к дверце. Это был мужчина в белых перчатках Избранного. Из дома выбежал Страж и подхватил его под локоть, помогая спуститься. Лицо приехавшего скрывала широкополая шляпа-треуголка.

Тамас молился, чтобы Избранный немного повернул голову, – тогда можно будет взглянуть на его лицо.

Избранный остановился поговорить с солдатом. Голоса звучали слишком тихо, чтобы Тамас смог разобрать слова. Солдат торопливо поклонился, затем обернулся к остальным.

– Через два часа мы уезжаем! – громко объявил он. – Любой, кто окажется не готов к отъезду на закате, будет расстрелян.

Тамас все не мог оторвать взгляд от Избранного в треуголке. Это должен быть Никслаус! Но фельдмаршал по-прежнему не видел его лица. Кезанец о чем-то любезно беседовал с юной леди, вышедшей первой.

Едва они направились к дому, во двор ворвался всадник и резко остановил лошадь, подняв фонтан гравия. Посыльный спрыгнул с седла и подбежал к Избранному.

Сердце Тамаса бешено забилось.

Посыльный отдал честь и, тяжело дыша, начал докладывать. Избранный отпихнул его локтем и повернулся к дому.

Двери внизу с грохотом открылись. Голос Избранного эхом разнесся по всему особняку.

– Соберите всех! – кричал он. – Всех Стражей ко мне! Через двадцать минут здесь должны быть пятьсот солдат. Передайте всем: мы уезжаем через час!

– Но, сэр, – возразил ему кто-то, – а как же город?

– В бездну этот город! Мне плевать, объявит Делив войну Адро или нет. Он здесь, понимаешь ты, идиот! Он здесь!

– Никслаус, – прошептал Тамас.

Посыльные один за другим выскакивали из дома, чтобы передать приказы герцога.

– Ну, Демасолин, – пробормотал Тамас, – вы получите свой отвлекающий маневр.

На лестнице прозвучали торопливые шаги, сопровождаемые лихорадочными выкриками Никслауса.

Тамас сам не заметил, как одна его рука уже взялась за пистолет, а другая оказалась на эфесе шпаги. У него зачесались пальцы.

– Он идет сюда, – прошипел от двери Андрийя.

– Мы будем ждать его здесь? – спросила Влора.

Тамас прищурился и посмотрел на тела деливцев, повешенных на шпиле городского собора. Вспомнил остановившийся взгляд Сабона, лежавшего на дорожке перед особняком Черлемунда, и солдат, которых фельдмаршал потерял при попытке схватить Никслауса.

Он увидел, как перед ним проплывает голова Эрики. Застывшее в ужасе лицо, светлые волосы с засохшей кровью, аккуратный срез на шее. Увидел усмешку Никслауса, когда тот вручал Тамасу голову его казненной жены.

Фельдмаршал высыпал себе в рот порох из целого патрона. По телу побежала энергия, оно словно вспыхнуло огнем. Влора, должно быть, увидела что-то в его лице.

– Бездна! – выругалась она. – Андрийя, уйди с дороги.

– Никслаус! – проревел Тамас и выскочил за дверь, держа перед собой пистолет.

43

– Жители Адопеста! – пророкотал над рекой голос лорда Кларемонте.

Он звучал так громко, что у Адамата едва не подогнулись колени.

– Бездна! – прошипел он. – С ним Избранный!

Это была единственная возможность перекричать такую шумную толпу.

– Друзья мои! – продолжал Кларемонте. – Мои братья и сестры! Мои соотечественники! Я привез вам приветы из самых отдаленных уголков мира. Я приехал, чтобы встретиться с вами, мои адроанские друзья, и, смиренно опустившись перед вами на колени, предложить себя на пост премьер-министра нашей справедливой страны.

Кларемонте и в самом деле опустился на колено. Но тут же поднялся, отошел на шаг и раскинул руки, как будто желая обнять всех мужчин, женщин и детей, собравшихся на берегу.

– Мы великий народ! У нас есть чем гордиться. Рабочие союзы, армия, «Крылья Адома», банки и Горный дозор. Наша промышленность – самая развитая во всем мире. У нас есть величайшие герои, о каких могут лишь мечтать другие страны: Таниэль Два Выстрела и покойный фельдмаршал Тамас.

Он вздохнул и склонил голову, словно не справившись с эмоциями.

– Фельдмаршал Тамас погиб за вас, мои друзья. Погиб за меня. За то, чтобы защитить нас от тирании Кеза. Но я не позволю его грандиозным замыслам и трудам умереть вместе с ним!

На площадь опустилась полная тишина, и когда кто-то уронил монету, это услышали все собравшиеся. Адамат проклял себя, что и сам затаив дыхание тоже ожидает следующих слов Кларемонте.