Кровавый пруд

Весной он снова объявился на поле. Народ напряженно наблюдал из окон, как он перекопал землю культиватором, обильно посыпал удобрениями и снова посадил кукурузу. Забор убрал еще осенью, так что поле больше никто не охранял. Собственно, это был последний раз, когда его видели. Тогда никто не решился к нему подойти и хотя бы поговорить. Все боялись. Вот только, как оказалось позже, бояться нужно было совсем другого…

Мужик больше не появлялся, а кукуруза тем временем росла, причем росла быстро и на удивление обильно. На поле снова появились дорожки и тропинки на северную сторону, но лишнего никто не вытаптывал. Все ждали продолжения. Видимо, кукуруза была какого-то раннего сорта, плюс лето в том году выдалось жарким, только к концу августа ее уже можно было собирать. И вот тут началось…

В районе разразилась эпидемия какого-то желудочного гриппа. Люди заболевали целыми семьями. Вирус косил без разбора и детей, и взрослых. Высокая температура, понос, сыпь по всему телу и удушье. Скорая помощь, можно сказать, не выезжала из района, был объявлен карантин. Никто не мог приехать или уехать. Поползли слухи о страшном проклятье и вездесущих колдуньях.

Две недели творилось это сумасшествие. Казалось, еще чуть-чуть, и народ действительно начнет отлавливать ведьм и сжигать их на кострах, но врачи провели исследование и выяснили, что все дело в кукурузе. Земля была отравлена каким-то ядреным химикатом, так что все, что она рождала, стало непригодным для еды. Кукурузу сожгли. Поле осталось стоять черным и голым. Долго еще люди даже ходить по нему не решались, боялись заразиться.

Зима в том году выдалась особенно снежная, так что весной пруд растекся по всему участку, впитывая в себя остатки химикатов. Вот тогда в пруду и появилась странная рыба. Сначала она была маленькой, не больше пальца, но зубастой. Есть ее никто не пытался: все помнили историю с кукурузой. Желания купаться пруд и раньше не вызывал, только собаки иногда решались поплескаться – так жители узнали, что рыбки эти плотоядные.

Стоило собаке забежать в пруд, как со всех сторон на нее нападали эти рыбы, впиваясь острыми зубами в лапы, хвост и живот. Собака с воем выбегала назад, таща в шерсти впившихся тварей. Народ прозвал их пираньями. Относились ли они на самом деле к этому виду – неизвестно.

Пираньи, вообще-то, живут в теплых краях, а тут длинные морозные зимы – и пруд обычно полностью замерзал. Эти твари вполне могли бы передохнуть за зиму и навсегда покинуть Домодедово. Но на этот раз администрация решила навести порядок в районе. Не дело, когда отравленная еда создает опасную очередной эпидемией обстановку.

Однажды к пруду подъехала оранжевая машина со знаком «осторожно – химическая опасность». Из машины вышли три человека в защитных костюмах, похожих на пожарные. Они достали несколько пластиковых канистр с розовой жидкостью и аккуратно, по очереди заходя с разных сторон, залили ее в пруд. Затем покидали пустые канистры обратно в машину, сняли противогазы и уехали.

Целую неделю стояла невыносимая вонь. Смесь тухлятины, дихлофоса и чего-то зубоврачебного. Вода в пруду приобрела розовато-красный оттенок. Казалось, все живое должно было погибнуть, ведь даже жители прилегающих домов были полудохлыми от одного только запаха. Трава вокруг пруда пожухла, скукожилась и вымерла. Птички, мухи, бабочки и даже комары не подлетали ближе чем на пять метров.

Через две недели, когда смрад рассеялся и стало возможным подойти к пруду, оказалось, что пираньи не только не вымерли, но стали еще больше и злее. Они были уже размером приблизительно с ладонь, проворно сновали по красноватой жиже и мгновенно нападали на все, что случайно попадало в воду. Несколько собак решили залезть в пруд, хозяева их вовремя не остановили – в итоге собаки были разодраны насмерть.

Надежды на суровую зиму не оправдались, весной пираньи объявились снова, да и вода в пруду осталась розоватой, за что его и прозвали кровавым. Пруд обнесли высоким забором со стороны домов и дороги – огородить его полностью у администрации не было ни возможности, ни желания. Каждую весну пруд растекался, так что любой из местных жителей мог к нему подойти со стороны поля.

Вместе с пираньями пришла и другая беда. В пруд стали случайно попадать люди. Каждую неделю-две в воде находили обглоданный труп. Иногда тела были настолько изуродованы, что не только идентифицировать личность человека, но даже понять, мужчина это или женщина, было невозможно.

Местная полиция называла эти трупы огрызками. По поводу «обнаружения искалеченного тела, не подлежащего идентификации» составляли протокол, причиной смерти указывали несчастный случай. Даже свидетелей не пытались найти, ведь и так было понятно, что никто ничего не видел. Предполагалось, что все эти несчастные, прогуливаясь ночью вдоль кровавого пруда, случайно оступились и упали в воду, где их поджидала неминуемая смерть.