Кровавый пуф. Книга 1. Панургово стадо

— А ведь я бы мог! — с грустно-раздумчивым вздохом прибавил он через минуту. — Я бы мог!.. Ведь у меня-с не дальше как нынешней весною целый капитал в руках был!.. Капитал-с!.. Шутка сказать двадцать пять тысяч серебром!.. Двадцать пять тысяч!.. Н-да-с, кабы мне теперь да эти денежки — что бы тут было!.. И-и, Боже мой, что бы было!..

И печально покачивая головой, он замолк в грустном раздумье.

Вдруг в эту минуту, среди всеобщего молчания, раздался сильный звонок.

Полояров растерянно вздрогнул и даже побледнел немного.

Время было уже позднее: двенадцатый час ночи. Обычные посетители коммунных вечеров, кажись, все налицо. — Кому бы быть в такую позднюю пору? Этот неожиданный и притом такой смелый, сильный звонок почти на всех присутствующих произвел довольно странное впечатление: иных покоробило, иным как-то жутко стало, а у кой-кого и легкий морозец по спине побежал. Все как-то невольно переглянулись, но решительно ни единая душа не тронулась с места, чтобы идти в прихожую и отворить там двери.

Звонок повторился еще с большей силой.

— Малгоржан, подите… отворите там… — смущенно проговорил Полояров.

Восточный человек досадливо передернул плечами.

— Ходите сами… Я-то с какой стати?!

— Эх, ей-Богу, вечно вы!.. Мне оно не тово… не совсем-то ловко… Поймите же!

— Я не пойду! — решительно отрезал Малгоржан-Казаладзе.

— Анцыфров, ступай ты, голубчик.

— Может, полиция… жандармы, — весь съежившись, кинул пискунок робко-молящий взгляд на своего патрона.

Почти все из присутствующих сделали, каждый про себя, подобное же предположение. Полояров смущенно, с каким-то тревожным сосаньем под ложечкой, припомнил себе, что в письменном столе его хранится завалящийся нумер «Колокола», карточка Герцена и листок «Великоросса», неведомо кем подброшенный недавно к дверям общежительной квартиры.

"И нужно же было оставить!.. И дернула ж нелегкая не уничтожить!" — корил он себя мысленно.

— Господа, да кто же пойдет наконец? — спросила храбрая Лидинька Затц, впрочем не двигаясь с места.

— Ей-Богу, господа, жандармы!.. Кому же больше? — смущенно улыбаясь, прошептал Анцыфров.

— А я так думаю, что это просто за мной пришли, — сказала Стрешнева, направляясь в прихожую. — Я распорядилась, чтобы в двенадцатом часу за мной человека прислали.

Все находились в жутко-напряженном ожидании, пока она отворяла дверь, но зато как же все ожили, и как отлегло у всех от сердца, и вместе с тем в какое недоумение пришли все, когда в прихожей вдруг раздались два женские восклицанья и вслед за тем послышались быстрые, звонкие поцелуи.

Полояров первый очень храбро подлетел теперь к двери, внимательно вгляделся в новоприбывшее лицо, и вдруг, словно бы не веря собственным глазам, отступил назад, еще более смущенный, чем за минуту пред этим.

— Ба!.. Лубянская… Какими судьбами?.. Вот сюрприз-то! — растерянно пробормотал он, опустив глаза и руки.

VIII. Какими судьбами появилась Лубянская

Действительно, это был сюрприз и не для одного Полоярова. Стрешнева и Лидинька с Анцыфровым изумились не менее его, когда увидели перед собою Нюточку Лубянскую столь неожиданно и в такую неурочную, позднюю пору. Татьяна первая заметила в ней явные признаки какого-то волненья и расстройства. По всему было видно, что она не то огорчена чем-то, не то испугана и не успела еще прийти в себя, как следует.

Лидинька Затц засуетилась с чаем, с яблоками, с поцелуями, которые у нее в первую минуту были совершенно искренни и безрасчетны, и в то же время засыпала Нюточку сотней расспросов. Оказалось, что Лубянская не далее, как сегодня утром одна-одинешенька прикатила в Петербург из Славнобубенска. На дебаркадере подвернулся какой-то услужливый фактор с предложением, не нужно ли ей остановиться в нумерах, расхвалил эти нумера, и ловко подхватив ее саквояж, повлек за собою в некую Гончарную улицу и привел в какую-то грязную трущобу, уверяя, что лучше этих нумеров она в целом Петербурге ничего не отыщет. Лубянской, очутившейся в первый раз в жизни совсем одинешенькой, в совершенно незнакомом, чужом городе, было теперь не до комфорта. Она думала, что и в Петербурге, как в Славнобубенске, всякий знает всякого, и потому первым делом осведомилась у фактора, где тут живет Лидинька Затц или Ардальон Михайлович Полояров, но фактор только ухмыльнулся на столь странный вопрос и объяснил, что для таких надобностей в здешней столице адресный стол имеется, для чего и послал ее на Садовую улицу, в дом Куканова.