Кровавый пуф. Книга 1. Панургово стадо

— Странное дело! — воскликнул он, оскорбленно подфыкивая. — "Как перейдет?" Неужели же ты можешь предполагать что-нибудь нечестное, неблаговидное!.. Хм!.. Ты, кажется, должен бы хорошо знать меня, что я, как дворянин и порядочный человек, не в состоянии предложить ничего неблагородного! Об этом даже и думать нелепо. Я полагаю, что и ты, и я — оба мы так поставлены в свете и по рождению, и по положению, и по образованию, что не можем сделать ничего такого, за что общественное мнение могло бы набросить на нас какую-нибудь тень. Если я тебе, как доброму приятелю, предлагаю помощь, то понятно, что в ней нет ничего компрометирующего. Я ведь только из участия к тебе же, а впрочем как хочешь.

— Ну, вот, ты уж и обиделся, кажись! — поспешил Бейгуш поправить свою неосторожность. — Зачем так странно принимать каждое слово! Я, напротив — я буду бесконечно тебе благодарен, если ты укажешь путь, чтоб она сама, добровольно, предложила мне деньги.

— А условие? — торгуясь, подмигнул пан грабя. — У меня, брат, дружба дружбой, а деньги деньгами. Даешь пять процентов?

— Прекрасно, да с какой же суммы? — заторговался в свою очередь и Бейгуш.

— С какой бы ни было! Одним словом, с той, какая очутится у тебя в кармане.

— Изволь, даю, но помни: только с тем, чтобы жена отдала мне сама доброю своею охотою.

— А то как же иначе? — опять подфыркнул Слопчицький. — Так пять процентов?

— Пять.

— Значит, идет?

— Идет!

— И кроме того обед у Дюссо с трюфелями и шампанским… Чур! — по карте я сам заказывать стану! Это условие я тоже выговариваю себе заранее.

— Не прочь и от этого, — согласился поручик. — Ты заказывать, я платить.

— Вот, вот оно-то самое и есть! — с живостью подхватил пан Тадеуш. — А ты актер хороший?

Бейгуш посмотрел на приятеля с некоторым недоумением.

— Это что же значит? — спросил он, смеясь.

— О! ты не сомневайся, — уверил тот, — это статья очень важная в нашем деле… Так как же, — хороший?

— В любительских спектаклях раза два подвизался.

— Ну, и эдак тово… в драмах и в трагедиях?

— Нет, больше в водевилях.

— Э… Ну, мы соединим водевиль с трагедией и закончим комической развязкой, к общему удовольствию, — порешил веселый и довольный собою пан грабя. — А насчет трагедий ты можешь?

— Не знаю, не пробовал.

— Не пробовал? — Так вот тебе первый дебют! Впрочем, я полагаю, что где дело своего кармана коснется, тут ой-ой! всякий человек, небойсь, отличным актером вдруг сделается! и в водевиле запоет, и в трагедии завоет! Так как же, — по рукам?

— По рукам! уже сказано!

— И исполнено будет точно?

— Точно и верно.

— Слово гонорем?

— Слово гонорем!

— Ну, давай же, примемся за дело!

XIV. Любишь — не любишь

На другой день после этого разговора у Бейгуша был назначен маленький «вечер». Были человека два-три военных, Свитка и пан грабя Слопчицький. Из фамилий офицеров, которым нет никакой надобности обременять память читателя, ни одна не оканчивалась на ов или ин, а все на ицкий, ецкий и евич. Из дам никого не было. Сусанна очень любила делать у себя petites soirées подобного рода: ей пока еще нравилась роль молодой хозяйки, ее так забавляло сидеть за чайным столом, делать тартинки и разливать гостям чай в светлые, граненого хрусталя стаканы. Все это было так мило, уютно и красиво, после первобытной простоты коммунного обихода. Матовый фонарик в гостиной, яркий камин, зелень на окнах, красивая покойная мебель и мягкие ковры — все это так красило ее новую обстановку, посреди которой, в роли счастливой молодой хозяйки, она и посторонним, и самой себе казалась еще прелестнее. Сусанне грезилось, что она действительно нашла теперь свой маленький рай и свое большое счастье… Все у нее есть: красивый муж, у мужа веселые, милые приятели, есть миленькая квартирка, и сколько свежих, модных нарядов!

Двое из офицеров специально прикомандировали себя к молодой хозяйке и даже слегка ухаживали за нею, что ей очень нравилось и подавало повод к маленькому кокетству. Сусанна хоть и сильно облюбила своего мужа, но… видя около себя ухаживающего мужчину — по прирожденной ей слабости, никак не могла воздержаться от некоторого кокетства: ей хотелось, чтобы все без исключения были ею заинтересованы и находили бы ее прелестной.

Остальные, в том числе и сам Бейгуш, засели за стол, в невинный ералаш "по маленькой".

Вечер тянулся своим чередом до ужина, который был обилен и веселым разговором, и добрым вином. После ужина гости вскоре взялись за шапки и откланялись. Остался один Слопчицький.

Он шутя присел к ломберному столу и, промеж болтовни, прокинул направо и налево.

— А что, не рискнуть ли на маленькую? — игриво предложил ему Бейгуш.

— Поздно, — взглянув на часы, уклонился пан Тадеуш. — Вы люди молодые, вам и бабай пора!

— Нет, что за поздно!.. Шутя, две-три талии, не более! — приставал между тем Бейгуш. — Садись-ка, садись, приятель! Дай-ка я тебя вздую немножко на сон грядущий!

— Да что ж, я пожалуй… если тебе так хочется, — нехотя согласился пан грабя, вынимая бумажник и заложив банк в двадцать пять рублей.