Кровавый пуф. Книга 1. Панургово стадо

— Нет, поправишь! поправишь! — с новой силой убеждения воскликнула она, оживленная этими знаками пробуждения и участия к ней, — поправишь, мой милый! Сейчас же поедем в банк, вынем сорок тысяч — и ты отвези их!.. И о чем убиваться!?.. Боже мой, ну не все ли равно?.. Ну, раз проиграл, в другой уж не будешь!.. Ну, и полно же, Анзя мой! ну, прояснись! ну, улыбнись мне, солнышко мое!.. Ну же?.. ну?..

И она, смеясь и улыбаясь сквозь слезы, с нежностью старалась заглянуть ему в отуманенные глаза, как бы выжидая ответной улыбки, но он грустно и отрицательно покачал головою.

— Нет, Сусанна… благодарю тебя, но… я никогда не возьму твоих денег!.. Ты, может быть, потом раскаешься в этом добром порыве… Как знать!.. Ты можешь разлюбить меня, разойтись со мной… да и мало ли что!..

— Разлюбить тебя!.. Тебя-то?.. Разойтись с тобой! — воскликнула она, порывисто отклонясь от него. — Сумасшедший ты!.. Что это ты бредишь!.. Нет, уж раз что ты мой, так уж мой навсегда!.. Я покаюсь!.. Ха, ха, ха!.. Я покаюсь, что спасла тебя от смерти для самой же себя! — Нет, ты нынче решительно с ума сошел, мой милый. Вот тебе мой сказ: вынь из банка деньги и отвези ему. Я тебе велю это… Я тебе приказываю. — Слышишь.

— Ребенок!.. добрый ребенок! И всю жизнь ты будешь ребенком! — грустно усмехнулся он. — Все отдать за одну ночь подлого увлечения!.. Все твое состояние!.. Нет, не хочу, Сусанна!

— А я хочу!.. И во-первых, вовсе не все состояние: у нас остается около десяти тысяч. Ну, что ж? — мы еще молоды, ты будешь служить, я трудиться, — проживем как-нибудь!

"Глупая, но добрая бабенка!" не без чувства подумал в душе Бейгуш и поцеловал Сусанну.

— Так что же?.. Берешь ты эти деньги?.. Они твои… Ну, если так не хочешь — я дарю тебе их!.. Можешь делать с ними что угодно! Мне, кроме тебя, ничего не нужно. Они твои, говорю тебе!

— Эй, покаешься! — еще раз предостерег ее Бейгуш, но уже видимо проясненный и успокоившийся.

— Ну, уж покаюсь ли, нет ли — это мое дело! — порешила она, — только я от своего слова не отступлюсь!

Обрадованный муж крепко сжал ее в объятиях и зацеловал бесчисленными поцелуями.

Сусанне только этого и нужно было. Она верила в светлое будущее, верила в возможность прожить хорошо и счастливо без копейки, то есть вернее сказать, едва ли понимала она, что значит жизнь без копейки, с вечным трудом и заботой. Доселе испытывать этого ей еще не доводилось, и потому взгляд ее на жизнь был и легок, и поверхностен. С ее расплывающейся добротой, с ее распущенною беспечностью ей нужна была только ласка человека, которого она любила в дашгую минуту.

"А как видно, порядочный таки дурак был этот восточный кузен", подумал про себя Бейгуш. "Ведь уж давным-давно мог бы обобрать ее, как липку!"

— Ну, моя спасительница! Спасибо тебе! — говорил он вслух. — Ты просто мой добрый гений, мое провидение! Пятью бы минутами позднее — и всему конец.

— Но уж вперед такой глупости не будет… Нет? не будет? Поклянись мне! поклянись всем, что тебе всего дороже на свете! — горячо приступила она к мужу, не выпуская его из объятий. — А уж этот проклятый пистолетишко! Уж погоди ж ты: я его так теперь упрячу, что уж никогда не найти тебе!.. Не-ет, уж это кончено!

В то же самое утро молодые супруги вынули из банка сорок тысяч.

XVI. Чего никак не мог предвидеть пан грабя

— Итак, поздравляю! в тебе есть положительный драматический талант! — весело похвалил пан грабя пана Анзельма, наслаждаясь тонким обедом в одном из отдельных кабинетов ресторана Дюссо. — И что ж ты теперь сделаешь с этими деньгами?

— Очень просто: придется переложить их на свое имя, — поведал пану Тадеушу пан Анзельм.

— Благоразумно! аппробую! — еще раз похвалил Тадеуш.

Это было на другой день после только что описанной истории. Бейгуш свято держал свое слово: пан грабя получил пять процентов и тонкий обед по собственному заказу.

— И так-таки сразу сама предложила? — продолжал он.

— Предложила, подарила, умолила, заставила взять; все, что ты хочешь, — подтвердил поручик.

— Ага!.. Теперь, душа моя, видишь, какой я вообще тонкий знаток женского сердца? — похвалился грабя.

— Вижу, и отдаю полную справедливость!

— Но этого мало: я еще к тому и великодушный друг! Другой за такую науку слупил с тебя не пять процентов; но я и этим доволен. Я доволен в особенности тем, что, оказав маленькую услугу тебе, как доброму другу, вместе с тем оказал услугу и нашему делу. Теперь у тебя, по крайней мере, руки развязаны, а то что бы ты стал делать в решительную минуту?!.. Нам, брат, нужны теперь средства, и ох как нужны! — с серьезным вздохом подтвердил Слопчицький. — Фундуш народовый и народова офяра — это все прекрасно, но на всякий случай не мешает эдак, знаешь, ощущать в своем кармане свой собственный капитал. Скрывать от самих себя нечего: дело, во всяком разе, очень рисковое!

— Это так, — согласился Бейгуш, — но знаешь ли, была минута, когда я серьезно готов был отступиться от нашего плана и отказаться от денег и от всего!