Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  - Гар, что с тобой, ты же был в Макебалах! - воскликнул Моррест. Вспомнились рассуждения короля Амори о сгнившей Империи и сколенцах, рожденных для того, чтобы стать рабами алков. Уж кому-кому, а сотнику Гаррольму гуманизм совсем не к лицу. - Какого хрена ты тут красну девицу изображаешь? Они же воспримут это как слабость. А слабость для них - оправдание для того, что сейчас происходит. Если сколенцы слабы, их можно нагнуть и... Ну, ты понял. Они же нас и за людей-то не держат.

  Гаррольм не ответил ничего, только опустил голову. Ротному отчаянно не хотелось устраивать кровавый спектакль, не хотелось, если жить осталось недолго, предстать перед своим божеством запятнанным злодейством.

  - Извини, друг, - положил сколенцу на плечу руку Моррест. - Но ты видел алков только в бою, а я и в Алкии бывал. Даже с одним... приближенным к королю человеком общался. Так вот, сколенцы для них - всего-навсего рабочий скот. Да сам посуди - то, что сделали в Макебалах, стали бы они делать, если бы нас людьми считали? А?

  - Моррест, так ведь и им есть что вспомнить. Мне рассказывали, как в последние годы Харвана и в начале правления Хостена мы усмиряли алков. Я слышал, целые округа вырезали...

  - Усмиряли, было дело. Только ведь и алки пришли в Сколен не первый раз. Еще до Харвана они приходили сюда. Первыми - тогда даже единого Сколена еще не было. Так кто начал эту войну на самом деле?

  - Наверное, ты прав. Я о другом думаю, Моррест: неужели все это так и будет повторяться, как качели? То мы, то они, то опять мы, то опять они... И с каждым разом все страшнее...

  - Не знаю, Гар, не знаю. Знаю только, не одни мы такие. Эвинна говорила, с кетадринами и фодирами все так же точно. Четвертый век режутся, если не больше. Сами уже толком не помнят, из-за чего началось, а остановиться не могут. Даже если воевать становится некому, как подрастают мальчишки, все по новой начинается. Не знаю даже, что нужно сделать, чтобы это остановилось. Сам бы хотел узнать, но... Наверное, только Великая Ночь может помочь. Говорят, первые годы после нее в горах было почти спокойно. Ладно, дружище, заболтались мы тут, а наши, вон, уже перекладину новую приделали. И веревки свежие повесили.

  И правда, в качестве новой перекладины использовали бревно, сначало предназначенное на стропила. Теперь на виселице стало существенно теснее: вместо пяти петель появилось восемь, причем пять использовали повторно. В общем, и правильно, отметил Моррест: все равно веревкам пропадать, так зачем пачкать лишние?

  Морреста изумило другое: алки не боялись. Совсем, будто были уверены, что смогут дышать даже в петле, или - что вероятнее - вот прямо сейчас прискачут алкские рыцари, и на виселицу все же отправят сколенцев. Он не сразу понял, что причина смелости - другая.

  В Верхнем Сколене они бы и правда боялись - разумеется, не смерти, даже Она не способна выбить из колеи воинов почти с пеленок. Нет, их бы страшила нечистая смерть удавленника, после которой возродишься не дворянином, а тем самым смердом, об которых привыкли вытирать ноги. И придется учиться: копаться в земле, гнуть спину на помещика, отдавать ему последнее, а когда удается чуть разогнуть спину, видеть, как страшный оттого, что непонятный, рыцарь лапает грудь невесты по "праву первой ночи". От такой перспективы, по их понятиям, и правда сбледнешь с лица.

  Но тут еще никто не вешал знатных. Разве что рубили головы, но это достойная знати казнь, на следующем рождении она не отразится. А крестьяне здесь вообще не решатся лишить жизни дворянина: они еще не выучились ненавидеть, как их северные соплеменники. Наверное, передадут помещику, чтобы выкуп получил. Тут, в сгнившей Империи, другая война: противника, считай, нет, зато тысячи смазливеньких крестьяночек, упитанных барашков, вина и самогона. Не война, а прогулка.

  А виселица... Да не решатся бандиты эти! Так, пугают, чтобы побольше выкуп потребовать. Вот прихватят их королевские пехотинцы за мягкое место, будут знать, как с рыцаря выкуп требовать! А потом в Верхний Сколен пойдем, там, и Эвинну ихнюю попробуем... Правду ли говорят, что от нее и мертвый кончит? Надо с корешками будет попробовать - втроем сразу. Один в то самое место, второй в рот, а третий в...

  Моррест прочитал их мысли, как в раскрытой книге: такое он уже видел после Гверифа и Макебал. Глубоко вдохнул и выдохнул, давя нерассуждающую ярость. Зря они думают, что тут - не Верхний Сколен. Придется отучать от этой паскудной мысли. Пусть уясняют, что и в Верхнем, и в Нижнем Сколене им может обломиться только смерть. Причем смерть позорная, мучительная, пускающая в расход их рыцарскую "честь".

  - Ну что, есть, что сказать, господа насильники и паскудники? - обратился Моррест к пленным. - Может, последнее желание есть у вас.

  - Слышишь, сколенец, - нагловато отозвался алк лет сорока с пышной, наполовину уже седой бородой. - Если с нами что-то случится, алки вас из-под земли достанут. Развяжите меня, рабье племя, пусть кто посмелее выйдет против меня один на один - и через минуту я увижу, какие у него кишки.