Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  - Что ж вы, рыцари, а в пехоте служите, как "чернь"? - подколол его Моррест. Благо, и лязг на стенах что-то стал стихать. Непохоже, чтобы перевертыши прорвались. Значит, штурм отбит, алкские прихлебатели оттягиваются на исходные позиции. Время поболтать есть. - Может, вы алкам и сапоги чистите, да за столом прислуживаете, а потом объедки их и сжираете? А когда хозяева насытятся, они вас как тот пастух, любитель хирве, пользуют?

  Юный дворянин дернулся, как от пощечины - равного за такие оскорбления сто раз вызвал бы на дуэль, и будь что будет. А уж терпеть такое от какого-то смерда, почти что раба, а может, и не "почти"... Но страшные мятежники явно не шутили насчет решетки - и стоит ли ненужный гонор того, чтобы сутки корчиться с распоротым животом? Наверное, решил, что все-таки не стоит. Вот потом, когда вырвется отсюда, он им покажет.

  А что покажет? Что он верный раб алков, и готов по приказу хозяев резать пусть и низкородных, но сколенцев? А потом, этот смерд ведь почти угадал, ну, разве что не в прямом смысле слова - снова дать себя поиметь?

  - У нас многие задают себе этот вопрос.

  - А не поздновато, господа? - поинтересовался Моррест. - Вы ведь целый город вырезали, а честных женщин в тюрьму посадили и обесчестили. Вот когда ты сюда после караулов наведывался, и с какой-нибудь девочкой развлекался, ты думал, что она чья-то дочь, жена, может, и мать? Что она тоже говорит на сколенском, молится Стиглону, дышит тем же воздухом, что и ты, наконец? И родила ее сколенка, как и тебя. А, свинья высокорожденная? Я вот думаю, может, вздернуть тебя? Хоть воронам польза будет...

  Житель его родного мира, тем более - современный - не поймет, разве что если индус. А для местного все просто и понятно, как воды выпить. Как человек устроится в посмертии - зависит от него самого, в том числе от того, какой смертью умер. Если умер удавленником, или был на кол посажен, или брошен в подвал к голодным крысам голым, будет там в лучшем случае рабом или простолюдином: если касты есть на земле, уж точно должны быть и на небе. Действительно в лучшем, потому что в худшем можешь стать вовсе червем или мокрицей. Дворянина можно было бы резать на части, жечь огнем, шинковать на мелкие куски руки и ноги - он бы только смеялся над палачами. Но стоит пригрозить колом или виселицей...

  - Не посмеете!

  - Отчего же? Но можем просто отрубить голову. Если скажешь, кто и почему "задают вопрос"?

  - Да вся сотня моего дяди, Ророга ван Вавасса. Мы ведь в резне не участвовали, нас в ту ночь в рейд послали - наверное, сочли, что можем взбунтоваться...

  - Или верили в вашу верность, - предположил подошедший доложить о потерях Кестан. - Дальше.

  - Когда мы вернулись, нам сказали, что дело сделано, все равно никто не поверит, что мы не участвовали в резне, и теперь каждый сколенец нам кровник. Тогда, помнится, многие решили, что лучше с алками, чем против них. А теперь вот думаем, что мы все же сколенцы. А про... девушек, и не говорите, катэ. Обесчестили их, конечно, по-подлому. Но после той ночи им уже все едино.

  Моррест скрипнул зубами. И все-таки кое-что заслуживало внимания. Если они согласятся развернуть оружие против своих хозяев... Это рискованно, но возможно вполне.

  - Слушай, парень, если я тебя отпущу, ты сможешь кое-что передать сотнику?

  - С ума сошел, командир? - поразился Кестан. - Этот высокорожденный ... наших женщин бесчестил, а ты его живым отпускаешь?

  - Да, но в твоем отряде никто насилием не замаран. А если нам придется с этой сотней воевать, многие из твоих полягут. Они этого заслужили? А их жены и дети? Лучше пусть эти поработают. И нам польза, и свою честь спасут... Ну, у кого она есть.

  - А он не...

  - Ерунда. Даже если сбежит, нам от этого никакого вреда, - объяснил Моррест. - Можно крикнуть со стены, что он - наш человек. Думаю, поверят. Вот они его тогда и удавят. Ладно, парень, а что это ты разлегся? У тебя не брачная ночь. Ноги в руки - и скачи к воротам, пока мы не передумали. Кестан, распорядись, чтобы выпустили через боковую калитку - и сразу захлопнули. К своим в расположение пусть сам выходит. Блин, белая тряпка нужна.

  - Пусть свои подштанники рвет, - возмутился пятидесятник. - Или кого-то из своих соратничков раздевает.

  Ирвен ван Васси вскочил с удивительной прытью. Нет, свои подштанники пожалел - бросился к тому мечнику, который чуть не убил Морреста. Пятидесятник брезгливо отвернулся и принялся обстоятельно докладывать.

  - Предатели прекратили штурм. Их потери - предположительно человек сто - сто пятьдесят убитыми и ранеными, четверых захватили в плен, десятники их допрашивают. У меня в полусотне тоже большие потери - двенадцать погибших, семнадцать раненых. Во второй полусотне девять погибших, четырнадцать раненых, один куда-то делся. У гребцов и рыбаков пятеро погибших, девять раненых. Предатели отошли на под прикрытие домов. Мы прочно удерживаем цитадель.