Кровавый след

– Хорошо, – я тоже перешел на повышенные тона и вскочил на ноги. – Ты пытаешься выведать, что я думаю по этому поводу? Так слушай. Мне абсолютно наплевать и на «Алмаз», и на «Рубин». Все, что меня сейчас интересует – так это моя работа. И прав я, а не ты. В сложившейся ситуации я даже не имею права думать о своей жене. А ты хочешь заставить меня думать о судьбах президентов и тех, кто совершает государственный переворот. Будет приказ – я убью любого из них: «Алмаза», «Рубина» или Ноль Первого.

В этот момент темноту осветил свет фар автомобиля, послышался шум мотора. Мы замерли и прислушались.

Из машины вышел и направился к нам «Витязь».

Я думал, что наконец-то обстановка должна проясниться. «Витязь» приказал ребятам собраться.

– Мы задержали двоих телерепортеров, которые направлялись к резиденции «Рубина», – доложил я. – Иностранцы, из СИ-ЭН-ЭН.

– Ищейки, – процедил сквозь зубы «Витязь». – Кому же, как не им знать о реальной расстановке сил в нашем доме? Проклятая халатность. Ладно, давай их сюда.

Дроздов и Грязев подвели репортеров к «Витязю». Тот осветил их фонариком, посмотрел документы.

– Что господа репортеры делают ночью в лесу? – спросил он у них. – Только не говорите, что вам вдруг захотелось русских грибов.

Журналисты сразу догадались, что перед ними стоит начальник, который и решит их участь.

– Товарищ командир, – на ломаном русском обратился к нему Майк Кенди.

– Но, но! – остановил «Витязь» репортера. – Ты мне это прекрати. Я тебе не товарищ и не командир. Ишь ты, что придумал.

– Понимаете, – не растерялся тот, – мы из службы всемирных новостей и обязаны передавать самые последние, самые объективные новости. Весь мир следит сейчас за тем, что происходит в России.

Командир посмотрел на нас и, подмигнув мне, сказал:

– Думает, что он самый умный, а я лаптем щи хлебаю.

Он улыбнулся, мы последовали его примеру. Журналисты озадаченно переглядывались.

– Так что же, братцы, происходит у нас в России? – спросил «Витязь» у растерявшихся репортеров.

– Ну, понимаете… – Майк Кенди замялся, подыскивая нужное слово.

– Везде это называется одинаково – гражданская война, – решил щегольнуть осведомленностью Стив Тойнби.

Его приятель только согласно кивнул.

– Вот как? – «Витязь» продолжал насмехаться над представителями свободной прессы. – А мы-то глупые, никак не могли сообразить без вас. Спасибо, что помогли, – он сделал паузу.

Дальнейшее озадачило не только меня, но и всех остальных ребят группы.

– Проваливайте отсюда, – серьезно сказал «Витязь». – Только быстрее, без вас проблем хватает.

Репортеры будто оцепенели от такого поворота событий. Они не знали, как реагировать на слова командира. Первым нашелся Майк Кенди:

– Вы отпускаете нас? – удивленно спросил он.

– Слышали? – сказал «Витязь», обращаясь к нам. – Эти сукины дети решили записаться к нам в группу. Потом он повернулся к журналистам и протянул им документы:

– Чтобы через минуту вас здесь не было.

Те сразу же пришли в себя, выхватили документы из рук грозного командира и бормоча «спасибо» бросились к машине.

– У нас мало времени, – произнес полковник, когда нежданные гости убрались восвояси. – В Москве творятся страшные дела. Разъяренные толпы пьяных хулиганов опрокидывают троллейбусы, бросают бутылки с зажигательной смесью в проходящий транспорт. В город введены подразделения войск, потому что милиция бездействует, не подавляет сопротивления преступников. Нарушители порядка бросаются в пьяном виде под гусеницы «бэтээров» и танков. В связи со сложной обстановкой мы получили такой приказ: возвращаемся и занимаем прежнюю диспозицию. «Альфа-2» приказано взять в оправу «Рубина». В случае неуспеха эту миссию выполняет наша группа. Приказ понятен?

Он обвел нас взглядом, стараясь в темноте разглядеть лица. Наступила пауза, которой каждый из нас воспользовался для того, чтобы ощутить ответственность возлагаемой на нас миссии.

– Отлично, – по своему понял наше молчание полковник. – Я знаю, ребятки, что на вас можно положиться. Приступаем к выполнению приказа. Надеюсь, что эта ночь будет последней неясной ночью в нашей жизни.

Мы снова вернулись на прежнее место. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. На лице шефа застыла решительность. Я радовался перемене в настроении полковника. Его уверенность придавала оптимизма и остальным.

Приближался рассвет, наступал новый день – вторник, двадцатое августа. Через каждые пятнадцать-двадцать минут мы докладывали «Витязю» об обстановке на трассе, а также о передвижении транспорта.

После очередного доклада я отключил рацию и присел под деревом, как вдруг раздался новый сигнал связи. Терехин резко вскочил с места, подбежал ко мне. Он, как и я, почувствовал, что именно сейчас начинается основное действие нашей операции.

«С Богом», – произнес я про себя и включил рацию.

– Первый слушает.

– Только что поступило сообщение от «Альфа-2„,– сказал полковник. – Замечено передвижение «Рубина“.

Услышав эти слова, я почувствовал тяжесть в груди. Я мысленно приказал себе не паниковать.