Кровавый след бога майя

— Ты ничего не докажешь, Артур. По старому делу срок уже давно вышел, а Владислава я не убивал, не было меня на платформе. — Он мастерски владел собой: голос был спокойный, взгляд — открытый.

— Так это ты? — зарычала Агнесса. — Ты убил отца? И все эти годы притворялся моим и матери другом!

— Уймись, — бросил ей Леонид. — Ты никогда его не любила, даже в детстве. Ты вообще никогда никого не любила. Что ты можешь знать о чувствах, жирная амеба!

— Ах ты мерзавец! — Дмитрий Решетников словно дожидался случая отомстить за Агнессу и за себя. — А ну, проси прощения! — Он схватил Леонида за грудки.

— Да, отвали ты, альфонс несчастный, — сбросил его руки Леонид.

Неожиданно на него с криком набросился кто-то еще.

— Убийца! Лжец! Предатель! — Новый герой тряс Леонида Аркадьевича за грудки, как грушу.

— Илья, прекратите это! — Сверкнул глазом капитан Мирошкин, и Полуновский на пару с Никитой с трудом оторвали от Леонида потного, раскрасневшегося мужчину, который никак не желал униматься. — Прекратите этот балаган! Вы кто такой? Как вы сюда попали?

Драчун как-то сразу поник.

— Владислав Барановский.

— Кто? — Капитан решил, что ослышался.

— Владислав Барановский, — повторил тот, и Мирошкин недоверчиво взглянул на Агнессу.

Кивком она подтвердила личность вновь прибывшего.

— Документы, — отчеканил капитан.

— Сейчас принесу. — Барановский собрался снова покинуть комнату.

— Илья, проследи. Глаз с него не спускать.

В комнате, наконец, очнулись.

— Влад!

— Боже мой!

— Не может быть!

— Как же так?

Владислав вернулся в гостиную, держа в подрагивающей руке паспорт в потрепанной обложке.

— Итак, господин Барановский, жду ваших объяснений.

— А что, собственно?.. Я не понимаю. — Он надулся, как ребенок.

— Все вы прекрасно понимаете. Где вы были все время с третьего июля по сегодняшний день?

— Здесь. Дома.

— То есть как? Третьего числа вечером вашу квартиру опечатали, я лично это сделал. Как вы могли быть здесь?

— Я услышал скрежет ключа в замке, перепугался и вышел через черный ход. Отсиделся у соседки из другого подъезда. Мы с ней дружим, у нее тоже дверь на черный ход открывается. А когда все ушли, вернулся домой.

— Так. А почему на входной двери печать не сорвана? Вы что, все эти дни никуда не выходили?

— Нет.

Он был похож на большого ребенка — всклокоченный после драки, нелепый, с по-детски пухлым, испуганным лицом.

— Что же вы, простите, ели? Или у вас запасы на случай осады?

— Мне соседка приносила.

— А почему вы никому не сообщили, что живы? Что за блажь? Или вы не знали, что вас сочли погибшим?

— Боялся. И не знал, честное слово. Правда, я только сейчас узнал, когда слушал вас всех.

— Тогда чего же вы боялись? Вам угрожали? У вас были причины опасаться за свою жизнь?

— Кому я нужен? — горестно начал он, но взглянул на Леонида и осекся. — Я просто боялся из-за бомжа.

— Из-за какого бомжа?

— Того, что под электричкой погиб. Он же из-за меня погиб. Он меня ограбил, когда я шел по темной аллее к платформе. Отобрал всю одежду, вообще все, а потом убежал. Пришлось вернуться в Дом творчества и одеться. Я еще прятался по кустам, чтобы не встретить никого, потому что остался — он залился девичьим румянцем — в одном белье. Потом я побежал на станцию, меня там должен был Леня ждать, а у меня теперь даже телефона не было, он и телефон отнял. Прибегаю — Лени нет, на путях какое-то пятно. Я пригляделся и понял, что это тот, который меня ограбил. На нем мои джинсы были. Я помчался в город. Хорошо, ключи были с собой, думал, может, придется с Леней зачем-то в город поехать, так чтобы в коттедж не возвращаться, а то время позднее.

— Почему вы не вызвали полицию, когда нашли тело?

— От страха. Я же сразу понял, что это ошибка, что я должен был погибнуть, потому что Ах Пуч…

— Ах Пуч? Что Ах Пуч? — истерически вскрикнула Анна Алексеевна.

Леонид почувствовал, что лицо свело болезненной судорогой. Он с трудом справился с собой, чтобы не кинуться на этого тупицу, только что выдавшего семейную тайну.

— Я его долго не поил, меня не было дома, он наверняка разгневался. И потом, все мои родные, и отец, и дед, умерли после сорока. Мне недолго оставалось, проклятие вступило в действие, и именно поэтому я спешил домой. — Он смотрел как будто в глубь себя, не на присутствующих, никому не удавалось перехватить его взгляд. — Надо было срочно раздобыть кровь, умилостивить его, успокоить, пока не пострадал кто-то еще. Он мог забрать любого. Совсем любого.

Капитан Мирошкин, Илья и Никита переглянулись.

— Вы кого-нибудь видели на платформе? — подался вперед капитан.

— Нет. Последняя электричка уже ушла.

— Что же вы предприняли?

— Побежал на нижнее шоссе ловить маршрутку. Приехал домой, поймал трех крыс в подвале, напоил Ах Пуча…

— Вы его крысиной кровью поили? — брезгливая гримаса исказила лицо капитана.

— Да. Где же было ночью человеческую раздобыть? Но он был доволен, я видел по его улыбке.

Да, с Владиславом Барановским капитану Мирошкину все было ясно. Котлова совершенно права: лечение в психиатрической лечебнице этому бедолаге необходимо, и специалистом быть не надо.

Но так думали, судя по всему, не все.