Кровавый снег Даманского. События 1966-1969 гг.

Ту сеть, что спрятали в кустах, порезали на три части, и солдаты в сопровождении охраны торжественно понесли ее китайцам. На месте только что прошедшей встречи аккуратно положили и спокойно удалились. В толпе китайцев появилось радостное оживление. Они улюлюкали, хлопали в ладоши, что-то одобрительно кричали. Вчерашние рыбаки-провокаторы бегом спустились на лед, схватили в охапку сети и понесли их на свой берег. Через некоторое время с той стороны послышались вопли, крики негодования, в наш адрес понеслись угрозы. Видно было, как китайские чиновники, а это наверняка были офицеры службы безопасности, посмотрели, что осталось от сетей, что-то прокричали и тут же все покинули берег. Китайцам дали понять, что заигрывать, проявлять нерешительность и идти у них на поводу мы не собираемся. С тех пор китайцы даже не пытались устанавливать рыболовные снасти в советской части реки ни здесь, ни на каком-либо другом участке.

После той провокации командование 57-го погранотряда приняло меры для усиления застав на этом направлении. Прибыли БТРы и около десятка солдат и сержантов. Тогда же поступил приказ, определяющий порядок охраны островов на наших участках: днем путем войскового наблюдения, а в ночное время против острова Киркинского выставлять «секрет». Правый фланг участка заставы против китайского поселка Дабелакан охранять укрупненным пограннарядом не менее 5 человек со штатным и групповым оружием и средствами ночного наблюдения. Застава несла службу по усиленному варианту.

В течение ноября и начала декабря та же провокационная группа, что действовала в ночь с 6-го на 7 ноября, неоднократно пыталась нарушить границу, выходя на северную оконечность острова Киркинский. Каждый раз при выдворении ее оказывала ожесточенное сопротивление. Навязывала драку. Каждый выход этой группы сопровождался фото- и киносъемками.

В двадцатых числах ноября военнослужащие китайского погранпоста «Гунсы» предпринимают ряд попыток укрупненным патрулем обойти по льду наши острова Буян, Большой и другие. Они намеревались показать нам, где проходит, по их мнению, граница, и что они намерены охранять ее войсковыми силами. Мы стремились принять все меры, чтобы не допустить ничего подобного.

Обычно, как только китайский патруль, а это всегда до 10 и более военнослужащих, приближался к берегу, это фиксировали наши посты наблюдения. 2-я застава по тревоге выдвигалась к острову Буян в тот момент, когда китайцы только еще подходили к нему. Преграждая путь, останавливали их. Стрельников, как нам было и положено в таких случаях, заявлял протест с требованием удалиться с нашей территории. Те в свою очередь требовали не мешать им охранять свою территорию. Китайцы пока в драки не вступали, оружие всегда, как и мы, держали в положении «за спину». Потоптавшись некоторое время на месте, заявив нам протест и высказав все, что они о нас думают, удалялись.

Но однажды, в начале декабря, пост наблюдения заметил, что с китайского погранпоста в сторону острова Буян стали быстро приближаться несколько конных санных упряжек с большим количеством китайцев. Они мчались на большой скорости, стремясь опередить Стрельникова. Но наши пограничники остановили эту группу. Начались переговоры, взаимные заявления, требования. Но на этот раз китайцы, похоже, не собирались уходить мирно и были настроены решительно.

Командир китайского погранпоста просил Стрельникова пропустить его хотя бы один раз. Он с мольбой в голосе и красноречивыми жестами давал понять, что если он на сей раз не выполнит задачу, ему несдобровать. Друг перед другом стояли два командира, которые все понимали, но были связаны приказом и долгом и не могли поступиться. Китайский офицер знал, что за невыполнение приказа он будет жестоко наказан. И когда Стрельников растолковал ему, что не может выполнить его просьбу, офицер сразу обмяк, стоял глубоко задумчивый и отрешенный. Видно было, как глубоко он переживал трагизм своего положения. Он умоляюще смотрел на наших офицеров и в уголках его узких темных глаз блеснули слезинки. Тягостное молчание, которое переживали не только офицеры, но и солдаты, было прервано резким криком китайца в униформе, затесавшегося среди китайских солдат. Офицер, только что стоявший подавленный и, казалось, таким беспомощным и жалким, вдруг резко поднял руку, выкрикнул команду и в мгновение превратившись в яростного зверя, бросился на пограничников, а за ним и все остальные китайские солдаты. И только один не принимал участие в драке. Он стоял в стороне и внимательно наблюдал, как выполняется его команда.

Это была первая рукопашная схватка на границе между китайскими и советскими пограничниками. Смешалось все вокруг. Лупили друг друга чем попало: кулаками, пинками, попавшими случайно под руку палками. Но за оружие никто не хватался. Ни у нас, ни у них такого приказа не было.