Кровавый снег декабря

— Вот-вот. Топоры-то они в руки возьмут. А потом этими же топорами — да нам по головам… Но, поверьте, потом они сами не будут знать, а что с этой свободой делать. Мои пейзане, когда я давал им вольную, слезой изошли — не бросайте нас, барин, пропадём. А потом добрая половина мужиков просто спилась. Они же привыкли, что управляющий им скажет, когда пахать, когда сеять. Так-то, господа якобинцы…

— И вот ещё, — задумчиво сказал генерал, — имейте в виду, капитан Еланин. К вам будут прибиваться не только крестьяне. Первыми придут дезертиры, конокрады и прочее быдло. Не будем обольщаться, господа. В своё время в партизанских отрядах служили, в большинстве своём, мародёры.

— И что мне с ними делать? — с напряжением в голосе спросил Еланин, уже примеряя на себя шкуру начальника ополчения.

— То, что делал любимец нашего полковника. Так, Артамон Захарович?

— Так точно, господин генерал, — осклабился Муравьёв. — Денис Василии брал в отряд всех. Говорил: «Хлопцы, то, что было раньше, — забыто. В бою брать трофеи не возбраняется. Но ежели какая сволочь вздумает старое вспомнить — повешу». Знаете, господа, действовало.

— Многих повесил? — заинтересовался капитан.

— Двоих. Для остальных сие стало наглядным уроком. Поняли, что командир не шутит.

— Так что, господин начальник дружины, — почти весело заключил Волконский, — пару-тройку мародёров повесите, остальные сразу уважать начнут. Возьмёте с собой надёжного фельдфебеля, трёх солдат постарше — вот вам и профос с командой.

После такого напутствия Еланин лишь вздохнул, надел шинель с портупеей и пошёл знакомиться с «войском». «Профоса с командой» решил пока не брать. Нужно вначале осмотреться самому, а уж потом решать — сколько людей из состава регулярных солдат потребуется, чтобы хоть чему-то научить «ополченцев».

…«Войско» располагалось на самой окраине Могилёва. Из-за недостатка жилья и желания вчерашних пахарей держаться вместе им был выделен огромный пустующий сарай с изрядно прохудившейся крышей. Впрочем, это и к лучшему. День выдался ясным, снега не предвиделось, а дым от нескольких костров, разведённых прямо на полу, мог свободно уходить вверх.

Еланин посмотрел на бойцов, и ему стало нехорошо. Молодому капитану, опоздавшему на войну 1812 года и не нюхавшему кавказского пороха (в отличие от лучшего друга Ника Клеопина), ополченцы представлялись героями, сошедшими с лубочных картинок. Тут они больше напоминали разбойников. И не благородных, а наших, исконно русских. Какой уж там Шиллер…

Вокруг одного из костров сидело человек двадцать, распевая «Дывлюсь я на нэбо». По рукам певцов ходила ведёрная бутыль с мутным пойлом, куски сала и луковицы… У второго костра народ не пел, а просто пил. У третьего уже не пели и не пили — лежали вповалку. У четвёртого и пятого… не лучше. В одном из углов творилось полное непотребство: из кучи сена торчали голые женские ляжки, а между ними колыхался увесистый зад с приспущенными шароварами. Рядом нетерпеливо переминались ещё трое…

От одного из костров поднялся дюжий мужик и подошёл к капитану.

— Ну, и цэ же те кэ? Кто ты будешь? — нарочито грубо обратился он к офицеру.

— А я буду, — твёрдо отвечал капитан, глядя мужику прямо в глаза, — капитаном Еланиным. Назначен командовать (тут Павел замялся)… вашим отрядом. А ты кто будешь?

Мужик картинно снял с головы папаху, обнажив свежевыбритую голову с чубом, и насмешливо ответствовал: — А я, паныч, буду наказным атаманом Григорием Гречухой.

— Не паныч, а Ваше благородие, — сквозь зубы проговорил Еланин. — Уж если Вы, Гречуха, называете себя наказным атаманом, то в званиях и чинах разбираться должны.

— Мы, ваше бродье, — издевательски проговорил атаман, — козаки, люди вольные. Нам офицеров не нужно. Наших дедов ваша императрица Катька на Яик сослала. Сослала — да не всех. Мы же — потомственные козаки из Запорожской Сечи. Как узнали, что полковник Апостол на войну за свободу идёт, так и мы пошли. Вот если бы сам полковник пришёл, то мы бы за него горы свернули… А других нам не надо.

— А вот это уже не ваше дело. Коль скоро вы примкнули к нам, будьте добры подчиняться приказам. Командует отрядом, а скоро это будет целая армия, генерал Волконский. Его заместитель — подполковник Муравьёв-Апостол. Генерал приказал, чтобы я стал вашим командиром. И чтобы были вы не разбойниками с большой дороги, а частью регулярной армии. Или — скатертью дорога. Мы-то без вас обойдёмся. А вот вы… Ваше «войско» разгонит первый же регулярный полк. Да что там полк… Я лично с такой бандой управился бы и ротой…

Павел, сказав последнюю фразу, сильно рисковал: а вдруг как и в самом деле уйдут? Отпускать людей нельзя.

Атаман загрустил. С одной стороны, ему хотелось послать новоявленного «командира» куда подальше. С другой — офицерик прав. Без поддержки армии его «войско» обречено. Но уступать не хотелось.

— Не примут Вас хлопцы, Ваше благородие. Не наш Вы.

— А вот это — посмотрим. А сейчас скажи — что тут у вас за бардак?