Кровавый ветер

Флэйм сделала какое-то движение, что-то сверкнуло никелем, и в ребра рэкетира уткнулся ствол ее пистолета, инкрустированного слоновой костью. Движение размеренное и даже изящное. Слова спокойные, без следа возбуждения, паники, иных эмоций. Эдди негромко хрюкнул. Ему не нужно было опускать глаз, чтобы понять, что давит в бок. Он и не опускал глаз.

Я подавил желание рывком левой руки вывернуть из хватки Эдди его оружие. На это он среагировать успел бы. Такой фокус легко получается лишь в кино. Нажать на спуск легче и быстрее, чем сделать довольно сложное движение рукой, и вне киноэкрана такое мероприятие может запросто стоить жизни. К тому же Эдди верно оценил опасность, исходящую скорее от меня, чем от Флэйм.

— Не дергайся, Вильямс. У девицы духу не хватит убить Горгона. Она…

— Брось пушку, Эдди. — Голос Флэйм теперь звучал жестко. — Флэйм не боится ни Бога, ни черта, ни мелкого горгончика. Я сотру тебя, как грязное пятно. С чего тебе вздумалось болтать обо мне?

— Ты… А на кой ты меня сюда вызвала? — Его пистолет опустился на уровень моей груди.

— Болтаешь много. Вы купили мою голову, а не душу и не… — Она усмехнулась. — Флэйм — его милашка! Брось пушку, кретин!

— Еще чего! — Он ткнул пистолет мне в ребра. — Я бросаю пушку, вы бросаете меня в окно и посылаете венок нечаянно сорвавшемуся с пожарной лестницы молодому человеку.

— Пошевели мозгами, Эдди, для разнообразия. Я вызвала тебя не для того, чтобы ты вломился в мою комнату, не для того, чтобы ты своим идиотизмом выдал меня полиции.

— Ха! Да у меня железное алиби, которое…

— Которое отправит меня на стульчик за убийство. Скотина! Если ты нажмешь на спуск…

Вместо нее продолжил мягкий негромкий голос:

— …то мистер Вильямс испортит свой пиджак нежданным выстрелом из кармана и завтра украсит своими фото все газеты. Герой, обезвредивший убийцу! Не надо, Вильямс. Все можно решить полюбовно. Эдди, брось оружие. Оружие на пол, ты меня слышишь, Эдвард?

Эдди опустил руку, зафиксировал предохранитель. Пистолет грохнулся об пол. Я стоял не оборачиваясь. Шаги, стуки, шорохи… Черт бы их всех побрал.

Глава 11 Третий Горгон

Тот же голос, спокойный, убеждающий, почти женский, но со зловещим оттенком, искажающим значение сказанного, продолжил за моей спиной:

— Ну вот и хорошо, послушный мальчик. Горяч ты слишком. И опять напился. Отойди к стене, вон туда. — Эдди послушно выполнил указание. — А вы, Флоренс, положите, пожалуйста, ваше оружие на стол, оно вам сейчас не понадобится. Мистер Вильямс, разумеется, не расстанется со своим пистолетом, ему профессия не позволяет. Да и вряд ли он меня послушает. Но он, полагаю, не столь закоснелый религиозный фанатик, чтобы не позволить мне легкий парафраз библейского высказывания: «Взявший меч, от меча и погибнет». Под мечом я предлагаю понимать и иные виды оружия.

Движение, шаги. Эдди стоял у стены, отвернувшись от меня, тяжко дышал, сопел носом, моргал. Краем глаза я зарегистрировал движущуюся тень на полу и медленно повернулся всем телом. Великий человек явился. Главный братец. С судьями на «ты», с политиканами запанибрата. Автор книг по уголовному и гражданскому праву, в суде ни разу не выступавший. Оружия при нем не наблюдалось. Тонкая тросточка, на правой руке перчатка, левую перчатку держал той же правой. Из-под шарфика торчал белый накрахмаленный воротничок. Складка брюк заставляла предположить, что на нем вечерний костюм. Примечательно лицо, затененное полями черной фетровой шляпы.

Лицо бледное, какое-то беломраморное, глаза такие темно-синие, что даже казались черными. Нос прямой, острый, губы под ним сжаты в тонкую бледно-розовую линию.

И немигающий взгляд.

Я этого человека видел лишь несколько раз, мельком. Мало кто встречался с ним часто. И фото профессора Горгона в газетах не появлялись. Но узнал я его сразу.

Третий Горгон. Доктор Микеле.

Пауза. Эдди замер у стены, уставился на человека, который, как ни странно, приходился ему братом. Флэйм тоже смотрела на этого человека, изучала. Возможно, она его видела впервые, несмотря на то, что он назвал ее Флоренс.

Паузу прервал главный Горгон:

— Смею предполагать, что кое-кто из вас, а возможно, и все вы могли бы считать себя обязанными мне. Однако оставим выяснение ситуации, мы не в зале суда, где все известно, но ничто не доказано. Благодарность не свойственна этому миру, — сокрушенно вздохнул он. Полупоклон в мою сторону. — У мистера Вильямса сейчас господствующее положение в этой комнате. Не без моей скромной помощи… Доброе вино веселит кровь человека, помогает мыслить. Дрянное пойло, даже если его поглощал не я, вызывает у меня отвращение. Вы ведь не сторонник убийства ради убийства, не так ли, мистер Вильямс? Я о вас читал в газетах, видел фото.

— Смотря что считать убийством.

Он покачал головой:

— Да-да. Мои взгляды по этому поводу неполно изложены в моих трудах. Не все мысли подлежат широкому распространению. Я толкую убийство не вполне в духе Уголовного кодекса, как и вы. Насколько я понял, вы вывели свои этические принципы не из свода законов.

— Нельзя ли ближе к делу?