Кровавый закон (СИ)

Он тоже поднял взгляд, и, по-видимому, совершенно не ожидал увидеть ту, которую все-таки увидел. На его лице отразилось искреннее удивление и даже восхищение, а затем он перевел взгляд на дверь, и его скулы напряглись, а зубы сжались до такой степени, что, кажется, даже хруст послышался.

Песчаник открыл дверь в личную комнату Ринслера, и приказал девушке входить.

Олиф не чувствовала ног, ее охватил ступор, она не могла пошевелиться, и очнулась лишь тогда, когда поняла, что ее проводник начинает повышать на нее голос. Девушка сделала шаг вперед, но не удержалась и попыталась оглянуться, однако за ней встал Песчаник и закрыл своей спиной весь проход. Девушка чуть голову не вывернула, пытаясь еще разочек увидеть фигуру Лекса.

В самый последний момент ей это удалось, и, к ее не малому удивлению, мужчина так же смотрел на нее.

Их взгляды пересеклись.

Буквально в эту же секунду за девушкой захлопнулась дверь.

* * *

Ринслер с интересом разглядывал новую девчонку.

Молоденькая, миниатюрная, правда, на внешность не очень привлекательная. Но это его устраивало.

Олиф настороженным взглядом обводила комнату, в которую попала. Какие-то ковры висели на стенах, с ужасными узорам, большая кровать, разместившаяся прямо посередине комнаты, и занимавшая почти все место, старенький сервант, сделанный из давно почерневшего дерева. Казалось, что еще немного, и он просто прогнется под тяжестью кучи графинов с непонятной бардовой жидкостью, которые стояли на нижней полке. Рядом с кроватью лежал ковер, старый, по краям уже прогнивший, но видимо, хозяину нравилось.

— Вина? — подал голос Ринслер.

Девушка перевела взгляд на мужчину. По телосложению он чем-то напоминал Лекса: такой же плотный, только чуть побольше и пошире. В общем, ходячий бугай, больше похожий на бандита, с отросшей щетиной. Может, без нее он мог бы казаться даже привлекательным, но так напоминал пьянчуг из их села, только явно посильнее.

Олиф кивнула на его предложение, приняла бокал, но не сделала ни глотка.

Она мужественно стерпела, как ее любопытно-похотливо разглядывают, и даже почувствовала обиду, когда поняла, что интерес в глазах мужчины плавно угасает.

— Садись, — пригласил Ринслер, указывая рукой на постель.

Прозвучало это грубо, но девушка послушно села. Она старалась дышать ровно, чтобы ни чем не выдать своего волнения.

Надо же, а у него мягкая постель. Олиф всегда о такой мечтала. В голову пришел давно тревоживший ее вопрос: откуда тут это все?! Но он улетучился почти так же неожиданно, как и появился, и его место сменило дикое волнение. Олиф вымученно улыбнулась и попыталась состроить приветливую рожицу.

Но, кажется, играть перед мужчиной было вовсе не обязательно. Ринслер был уже изрядно пьян — похоже, Бои действительно были зрелищными — и явно погрузился в свои мысли. Это помогло девушке осмелеть: он не соображает, а значит, чаша весов с удачным исходом плавно перевешивает.

— Ты, видно, смелая, — протянул он, но выглядело это скорее, как утверждения самому себе. — Но скоро все изменится. — Мужчина сделал долгий глоток.

Олиф молчала.

— Ты мечтала о чем-то раньше?

Девушка нерешительно пожала плечами. Она вообще не любила всякие долгие, философские темы, потому что не знала, что говорить.

— Ты мечтала о счастье? — иронично изогнул бровь пьяный мужчина.

Олиф покачала головой. У каждого свое понятие счастья, но у Олиф его не было вообще.

— О принце на белом коне?

Девушка удивленно прыснула от такой нелепости.

— О семье? — продолжал гнуть свою шарманку Ринслер.

Олиф хотела уже покачать головой, но в последний момент передумала. Потому что поняла: о семье она действительно мечтала. Слабо кивнула.

— Ха, о семье! И где она? Семья твоя. Вот видишь, наверняка такая, как ты в реальном мире сделала много хорошего, и что, ты надеялась на помилование Берегинь? И где ж эти Берегини? Где помилование? Нет, ни того, ни другого. Люди вообще получают только то, чего не хотят. А потом начинают мечтать о чем-то великом, красивом, но несбыточном. А знаешь, почему?

Ринслер снова сделал долгий глоток.

— Потому что все это помогает им выжить в этом дерьме, что их окружает.

Мужчина неожиданно залпом осушил остатки жидкости, и так резко наклонился к Олиф, что та успела лишь испуганно дернуться, а в следующую секунду его губы впечатались в ее. Грубо и неприятно, так, что девушку тут же окатило волной неприязни. Она быстро отстранилась, и, так же, как и он недавно, залпом выпила все вино. Поморщилась от горького привкуса, едва сдерживаясь, чтобы не закашляться.

Ринслер выглядел озадаченным и, похоже, начинал злиться, видя непослушание девчонки. Олиф постаралась быстренько перевести тему, пока все не зашло слишком далеко.

— Я бы хотела еще бокал вина.

— Встань и возьми, — отмахнулся мужчина.

— Но я думала, что…

— Ты что, сама не можешь встать и взять? — перебил он.

Девушка нахмурилась, чувствуя, как внутри нее понимается буря эмоций, главная из которых: гнев. Он медленно пропитывал каждую клеточку ее тела, вызывая далекие воспоминания о том, как когда-то и Лекс так же грубо с ней обращался.