Кровавый закон

Лекс понял, что стоять больше уже не может — сил нет. Он прислонился к стене, и аккуратно сел, стараясь не касаться ее раненным плечом. Но, как всегда, не смог.

— У меня нормальные уши!

— Учил-учил тебя защищаться, а ты даже дотянуться ногой до меня не можешь.

— Зато могу рукой! — Олиф присела, вплотную прислонилась к решетке и просунула туда руку, чтобы треснуть этого гада по шее. Лекс, как ни в чем не бывало, чуть отклонился в сторону, и ладошка девушки рассекла воздух.

— Ничему тебя жизнь не учит, — вздохнул он.

— Однако не я сижу в камере, — съязвила в ответ девушка.

— Тебя просто пожалели, — «сочувствующе» посмотрел на нее мужчина.

— За что?

— Ну представь, любого человека совесть сожрет, если он такую костлявую особь в камеру посадит.

— Я не костлявая, — обиделась Олиф.

— Да ты посмотри на себя, кожа да кости. Ты вообще ешь? Я тебе честно скажу: нас, мужчин, не слишком привлекают живые скелеты.

— А ты… да знаешь что…! А нас вообще не привлекают такие гадкие мужики!

— Да ну? Что же ты тогда здесь делаешь? — поднял бровь Лекс.

— Долг свой возвращаю, — коротко ответила Олиф.

— Какой еще долг? — насторожился мужчина.

Девушка в ответ лишь пожала плечами, взяла пустую тарелку и поднялась.

— Мне пора. Стражники наверняка уже что-то заподозрили.

Она быстренько развернулась и взбежала по ступенькам наверх, пока Лекс не начал задавать новых вопросов. Пускай помучается.

Стражники на входе, вопросов не задавали вообще. Только ухмыльнулись какой-то похабной улыбочкой. Олиф недоуменно на них покосилась и быстренько прошмыгнула в спасительную темноту. Только спустя несколько минут до нее дошла причина таких взглядов. Олиф представила себе ту самую картину, о которой подумали стражники, объясняя этим очевидный факт задержки, да еще и жуткой растрепанности девчонки, и ее передернуло. Она с Лексом?! Ни-за-что! Наверное, пока он был Перводружинником, его вообще все девушки стороной обходили — с таким-то мерзким характером!

* * *

День у Ринслера выдался тяжелым. Почему-то больше всего он любил устраивать расследования, организовывать слежку, сопоставлять факты. Это была его стезя, здесь он чувствовал себя, как рыба в воде. Однако было в этом кое-что неприятное, то, чего он не любил больше всего. Ринслер ненавидел проводить допросы. Чем это объяснить, он не знал, просто терпеть не мог это дело. Строить из себя кого-то.

— Это все? — холодно спросил он.

«Да», — ответил Кнут.

— Ты уверен? Если не хочешь встретиться с Хозяином, лучше выкладывай все, как есть.

«Я уже сказал все, что знаю. Больше она мне ничего не говорила».

Мужчина наклонился к змею так, чтобы тот хорошенько расслышал его сдержанную интонацию и понял, что оплошал.

— Кнут, я, кажется, просил разговорить ее. Узнать привычки, знакомых. А ты что? Я не пойму, приказы у тебя нынче не в моде? Это Макс будет с тобой нежиться, но ты не забывай, где находишься.

«Если бы она врала, я бы понял. Она действительно хорошая и главное — не сумасшедшая».

— Да что ты? Она тебе так понравилась?

«Нет. Я просто говорю то, что вижу».

— И видишь мелкую глупую девчонку.

«Нет, — высунул язык змей, — не глупую».

— Меня не волнуют твои доводы. Мне нужна информация, Кнут.

Ринслер раздраженно сжал кулаки и обвел фигуру животного злым взглядом.

— Тебе было поручено важное задание. Поздравляю с грандиозным провалом. Отдыхай, дружок, — последнее слово было сказано таким тоном, что выглядело скорее, как оскорбление.

Мужчина развернулся и вышел из загонов, задев плечом удивленного Макса. Тот, как только увидел грозную удаляющуюся фигуру воина, тут же кинулся успокаивать бедного разнервничавшегося Кнутика.

Ринслер тем временем вернулся в свою комнату, где его уже ждала Рэй.

— Можешь возвращаться к подружкам.

— Котенок сегодня не в настроении? — надула губки «лапочка».

— Я же сказал, — резко гаркнул он, — никаких прозвищ!

Улыбка медленно сползла с лица девушки. Действительно, не в настроении.

— Конечно, прости.

Она встала с кровати, натянула шелковый пеньюар и медленно подошла к серванту.

— Виски? — предложила осторожно, чтобы не разозлить его еще больше.

— Просто уходи, — сжал челюсти Ринслер. Иногда эта ее неподчинение ужасно его раздражало.

— Как скажешь.

Она запустила пальцы в волосы, поправляя свою прическу. Глотнула из бокала, поморщилась, и только тогда соизволила выйти из комнаты. Все равно для нее вечер только начинался.

Ринслер сам не мог понять причину своего ужасного настроения. То, что ничего нового об этой Олиф он не узнал, его не особо мучило. Проблем не доставляет и черт с ней. Хозяину скажет, что ничего не нашел. Другое дело — его собственное любопытство. Почему Лекс заступился за нее? Этот гад в свое время даже ему таких одолжений не делал, и тут вдруг — как гром среди ясного неба. Кто она? Чем такое заслужила? Ринслер попытался отогнать от себя эти мысли и подумать о чем-то прекрасном, но хорошее настроение улетучилось, и возвращаться, похоже, не собиралось.