Кровью!

Кейф издал глубокое горловое рычание и шагнул вперед, нюхая воздух, будто собака, берущая след. Глянул подозрительно на Соню и Палмера, раздувая ноздри, но нападать не собирался – его внимание было приковано к трупу Ренфилда. Толстыми шнурами свисала у него из пасти слюна. Испустив громкое фырканье, как кабан у корыта, он бросился к телу. Палмер услышал треск рвущейся материи – великан рвал на мертвеце одежду.

Соня жестом поманила Палмера к двери. Он пошел вслед за ней, не отрывая взгляда от слюнявой гориллы.

– Чего это он? – прошипел Палмер.

– Лучше тебе не знать. Давай-ка выбираться отсюда, пока он занят. Огры вообще не слишком умны, а когда голодны, то думают желудком, а не мозгами. Нам повезло, что этот еще не обедал.

5

Палмер сидел в патио пентхауза со стаканом бурбона, хотя все, что он считал реальным, развалилось на куски.

Он всегда гордился своим умением приспосабливаться в неблагоприятных условиях. Он выдюжил, когда в семнадцать лет родители вышибли его из дому. Он выжил три адских месяца в бригаде работяг в Алабаме, когда ношение длинных волос было криминалом. На его глазах друзья, не желающие признать, что они уже не так молоды и сильны, как привыкли, падали жертвами передозировки и болезней. Среди отвергающих перемены уцелевших не бывает. «Меняйся или помирай» – такую татуировку следовало бы ему сделать у себя на лбу.

Глядя поверх стакана на свою спасительницу, Палмер сделал еще глоток. Она сидела на краю парапета, оглядывая окружающие крыши. Палмер не знал, можно ли доверять этой женщине в зеркальных очках; впрочем, выбора не было.

– Панглосс действительно ваш дед?

Она пожала плечами, но не обернулась.

– Некоторые это так назвали бы. Но если вы спрашиваете, является ли он моим дедом биологически,то нет.

– Я так и думал. Он и близко еще не в том возрасте, когда у человека может быть внучка ваших лет.

– Панглоссу не менее полутора тысяч лет, мистер Палмер.

– Значит, я совершенно не умею определять возраст.

– Как-то вы очень... спокойно отнеслись ко всему, что случилось.

Палмер пожал плечами:

– Я говорил с мертвецом, открыл у себя сверхъестественные способности, а мои мозги изнасиловал псих-телепат. После этого услышать, что мой наниматель – вампир, это вполне обыденно.

Соня глянула на него:

– Вы говорили с мертвецом?

– Скорее он со мной. Это ваш бывший приятель.

– Чаз?

Палмер кивнул, высматривая признаки реакции у нее на лице. Если эта новость и была ей небезразлична, Соня не подала виду.

– И что он хотел сказать?

– Что я должен бежать от вас как от чумы и поскорее мотать из Додж-Сити.

– Поумнел слегка после смерти.

– Он сказал, что вы его убили.

– Мертвые не врут. Кстати, и правды они не говорят. Да, я его убила. Это важно?

– Для него было важно.

– Чаз был моим... партнером. Он был вроде вас – сенситив. Когда мы с ним встретились, он был мелкой проституткой у геев. Мы снюхались и отлично работали – какое-то время. Потом он меня продал. Предал меня с поцелуем. У него всегда была склонность к иронии. Я провела полгода в дурдоме по его милости. Верности я от людей не жду, но предательства не поощряю. Убить его было не только справедливо это было правильно. Я давно уже стала убийцей, мистер Палмер. Это у меня такая привычка. Я считаю, что должна вам об этом сказать.

– Был когда-то мальчик... – Горло Палмера перехватило от вкуса крови Джимми Эйхорна, но он все равно это сказал. – Мальчик с синими волосами, с которым вы тоже кое-что сделали.

– Синие Павианы? Да, помню. Я так поняла, что мальчик еще жив?

– Если это можно так назвать.

Она пожала плечами:

– Он обладал информацией. А у меня была потребность в... Ладно, скажем, была потребность, и не будем уточнять какая.

– Ему было всего пятнадцать...

– ...Что не помешало ему быть виновным в групповых изнасилованиях, наездах при пьяной езде и убийстве второй степени. Не тратьте на него ваше сочувствие, мистер Палмер. Я уже сказала: то, что я делаю, не только справедливо, но и правильно.

~~

Соня Блу отвела Палмера в комнатку на чердаке. Там, где крыша подходила к стене, стояла узкая кровать.

– Не очень уютно, но я редко принимаю гостей. Вам здесь ничего не грозит. До рассвета еще четыре часа, я буду снаружи охранять дверь. Когда солнце взойдет, ручного огра Пан-глосса можете уже не бояться.

– Огра?

– А за кого вы приняли этого болвана, жрущего нашего дорогого покойника Ренфилда? За фею-крестную? Они здоровенные и тупые, и у них есть по-настоящему мерзкие привычки, как вы могли догадаться, но без хозяина они почти беспомощны. Предоставленные самим себе, они лишь пожирают детей да разоряют деревни. Это им сходило с рук в средние века, но сейчас это привлекает внимание и они почти все пошли на службу к серьезным варграм и вампирам. Таким образом, их наниматели могут избавляться от пустой посуды, не привлекая к себе излишнего внимания. Именно это Ренфилд вам готовил, если вы еще сами не догадались.

– Но зачемон сделал то, что сделал?

Тень сочувствия смягчила черты Сони.