Кровью омытые. Борис и Глеб

леб (в крещении Давид) Владимирович — князь муромский, сын Владимира Святого от болгарыни (по Якимовской летописи — от греческой царевны Анны), причтенный к лику святых мучеников; родился около 984 г. В 1015 г. Святополк, заняв Киев, хотел убийством сыновей Владимира (сам он должен считаться сыном Ярополка) устранить соперников по обладанию княжеством. Убив Бориса, он звал в Киев Глеба к опасно будто бы заболевшему отцу. Когда Глеб остановился в виду Смоленска, он получил от брата Ярослава известие о смерти отца, о занятии Киева Святополком, об убиении им Бориса и о намерении убить и его, Глеба; при этом Ярослав советовал ему не ездить в Киев. Когда юный князь со слезами молился об отце и брате, явились посланные к нему Святополком и обнаружили явное намерение убить его. Сопровождавшие его отроки, по известиям летописи, приуныли, а по житиям святого князя им запрещено было употреблять в защиту его оружие. Горясер, стоявший во главе посланных Святополком, приказал зарезать князя его же повару, родом торчину. В 1019 г., по занятии Киева Ярославом Владимировичем, заботами этого князя тело Глеба было отыскано, привезено в Вышгород и погребено вместе с телом Бориса в церкви Святого Василия. В 1072 г. в честь святых князей установлено празднество. Борис и Глеб в Древней Руси были самыми популярными святыми, чтимыми всем народом: об этом свидетельствует, между прочим, множество до сих пор уцелевших древних церквей в разных концах России, поставленных в память этих святых князей. Память святых князей празднуется 24 июля, Мощи их утрачены во время Батыева нашествия на Киев в 1240 г.

Глава 1

лето шесть тысяч пятьсот двадцатое от Сотворения Мира, а от Рождества Христова одна тысяча двенадцатое по первому раннему снегу из Вышгорода в Киев выехал великий князь Владимир Святославович. Отправился он не в громоздкой колымаге на полозьях, а в легких, плетенных из лозы саночках, которые тянули три впряженные цугом лошади.

Погода — не морозы лютые, дни теплые. Пушистый снег легко опускался на землю, таял на разгоряченных конских крупах. Днепр, еще не закованный в лед, катил свои темные воды. Обочь дороги леса, сосновые и березовые, редкие деревеньки в две-три избы с пристройками, копенками сена, ровно шишаки боевые, поля озимой ржи, едва припорошенные снегом. И все это, и дворы, и зеленя обнесены от дикого зверя бревенчатой изгородью.

Лошади бежали резво, поскрипывал полоз. Великий князь в шубе бобровой, в собольей шапке, сползшей на кустистые брови, сидел молча, молчал и молодой князь Борис, предпоследний сын Владимира Святославовича. Каждый о своем думал.

На чембурах приторочены к саням княжьи кони, а чуть отстав, рысили десяток гридней.

Прикрыл Владимир глаза, однако не дремлет. Мысли у него одна другую сменяют. И немудрено, жизнь-то эвон какая прожита. В юные годы на княжение в далекий Новгород был отправлен, а Ярополка и Олега, сыновей любимых, отец Святослав под крылом своим оставил. А все потому, что он, Владимир, рожден был рабыней Малушей. Тем его не раз попрекали. И даже тогда, когда задумал взять в жены Рогнеду, дочь полоцкого князя, та, отказав, укорила, не желаю, мол, разувать сына рабыни.

Но он, Владимир, князь новгородский, после смерти отца выступил на Киев против Ярополка, убившего Олега. Разорив Полоцк, силой овладел Рогнедой, заняв Киев и предав смерти Ярополка, взял в жены и его жену…

Потом не раз сомнениями терзался, правильно ли поступил, ведь непраздна она была, под сердцем носила сына Ярополкова, Святополка…

Господи, сколько же жен у него было и сыновей! Всех детей разослал по уделам. Сидят они князьями в Турове, Новгороде, Тмутаракани и по иным городам, а вот последышам Борису и Глебу княжества пока не выделил. Любит он их за нрав добрый. А может, еще и оттого, что рождены они в браке христианском, от жены любимой, красавицы Анны, крови византийских императоров?

Ох, сколько же ему пришлось воевать за нее! В Малой Азии усмирял врагов Византии, поднявших восстание против императоров византийских, а когда братья, цари империи Греческой Василий и Константин, отказались исполнить обещанное ему, князю киевскому, отдать в жены свою сестру Анну, Владимир осадил Херсонес и взял его. В том помог ему монах Анастас Корсунянин, пустивший стрелу с запиской в русский лагерь и в ней указав, где зарыта труба, по которой течет вода в Херсонес…

Там, в Херсонесе, Корсуни, как его называли русичи, он отрекся от язычества и принял христианство…

В Киев Владимир возвратился с царевной Анной, священнослужителями и крестил Русь. Сколько же тому лет минуло?

Князь пошевелил губами. Чуть боле двадцати, а поди ж ты, мгновением пролетели. Все прошлое у него перед очами: как по его повелению опрокидывали идолов, рубили их боевыми секирами, жгли, и сухое дерево горело с треском. Когда поленья трещали, лопались, люд выл, причитая по своим языческим богам…

А главного бога Перуна привязали к хвосту коня, волочили с горы по Боричеву свозу, а воины из боярской дружины палками колотили Перуна. Потом бросили в Днепр, и он поплыл вниз по течению…