Кровная месть

И, потрясенная, отпустила руку покойника: кисти у него не было, только обрубок.

Потом нагнулась над телом, взяла его за другую руку, тщательно ощупала ее: и там тоже культя.

«Что ты сделал с этим мужчиной, Майкл? Что ты сделал с женщиной? Что собираешься сотворить со мной?»

Глотая слезы, Аманда сняла с мертвеца ремень и туфли, а потом поспешила к себе.

Встав на колени в углу, она ощупала пальцами ремень и пряжку, запах кожи напомнил ей мир живых: магазины, салон автомобиля, одежду, отдел сумочек в «Харви Николс». Она поднесла ремень к носу, с наслаждением вдохнула запах.

«Я выберусь отсюда. Любой ценой. Я буду покупать сумочки в „Харви Николс“ и гулять возле прудов на Хэмпстед-Хит. Я буду жарким солнечным днем ездить в автомобиле с откидным верхом. Обнимать племянников. Пить холодное вино и курить сигареты».

Ах, как ей хотелось сейчас закурить!

Аманда снова сосредоточилась, крепко сжала ремень в правой руке, отвела назад пряжку, откинула язычок, крепко прижала пряжку к ремню, держа язычок между пальцами. Потом повертела рукой с пряжкой вправо-влево. Удобно. Плотная, хорошая хватка.

Теперь она левой рукой плотно прижала пряжку к полу, так чтобы язычок лежал горизонтально, а правой ухватила носок туфли, снятой с мертвеца, и сильно, словно молотком, ударила по язычку каблуком.

Мимо. Во второй раз Аманда угодила себе по пальцам и с приглушенным криком бросила туфлю и пояс. Потом она намотала ремень на пальцы, чтобы защитить их, и попробовала снова.

Металлический звук свидетельствовал о том, что она попала в нужное место. Аманда ударила каблуком еще раз. Глухой звук – мимо. Новая попытка. Дзинь – попала. И еще раз. И еще.

После нескольких успешных ударов Аманда потрогала язычок. Он был теплый. Хорошо. Из того, что она читала про двигатели, ей было известно: чем теплее металл, тем он податливее.

Томас притаился в нескольких футах, наблюдал за ней через очки.

«Что, черт побери, этот зверек делает? Стоит на коленях и колотит каблуком туфли по пряжке пояса. Зачем?»

Но что бы там ни происходило в курином мозгу существа, его это не волновало. Пусть зверек творит, что хочет.

Томас ушел так же беззвучно, как и вошел.

Вспыхнул свет, и страх бомбой взорвался внутри Аманды.

Испуганно повернувшись, она крепко зажмурилась, уронила туфлю, освободила пальцы от пояса и прижала ладони к глазам.

Тишина.

Аманда с опаской отняла руки от лица и медленно разлепила веки, чтобы зрачки привыкли к яркому свету.

Теперь глаза девушки открылись полностью и напряженно обшаривали помещение. Аманда готовилась отразить нападение этого ублюдка всем, что только имелось в ее распоряжении. Но ее ожидал сюрприз.

На полу в четырех футах позади нее стояли поднос с едой и кувшин со свежей водой. На подносе – яблоко и пицца. Вместо ее красного ведра-параши появилось желтое, а вместо оранжевого для мытья – зеленое. И еще тут было чистое полотенце. Старый поднос исчез.

Свет снова погас.

74

«Майкл, мне страшно. Мне не нравятся эти игры. Пожалуйста, прекрати».

Майкл сидел за столом в своем домашнем кабинете, уставившись на квадратные черные колонки, расположенные по обе стороны его стереосистемы.

«Не подходи ко мне».

Был вечер. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого. Он уже полтора часа как был дома, сидел в своем кабинете, пил кофе, снова и снова прослушивал запись, пытаясь осмыслить произошедшее, хоть как-то объяснить то, что слышал.

Бимиш сказал ему, что отследить звонок невозможно. Это был всего лишь один из сотен звонков, поступивших на коммутатор в тот вечер. Системы контроля на радио не было. Редактор не преминул напомнить Майклу, что гарантия полной анонимности немало способствовала успеху передачи. Позвонить мог любой – никто никого не отслеживал.

Бимиш сердился на Майкла. Это было заметно по его лицу. И Майкл не мог его за это упрекнуть. Семейным разборкам не место в прямом эфире. После передачи Бимиш поинтересовался, понимает ли доктор Теннент, какой это удар по его профессиональной репутации.

Но Майклу было плевать и на репутацию, и на передачу.

«Я думала, ты любишь меня, Майкл. Я думала, ты любишь меня».

«Да что же такое случилось, Аманда?»

Он перемотал пленку. Принялся ходить по кабинету. Сел на краешек мягкого кресла, отхлебнул остывший кофе.

«Я думала, ты любишь меня, Майкл. Я думала, ты любишь меня».

«Я тебя люблю, Аманда. Боже мой, я очень люблю тебя, больше всего на свете. Я люблю тебя даже больше, чем…» Он виновато посмотрел на фотографию Кейти в рамочке на столе. Снимок был сделан во время пикника. Жена лежала на расстеленном на траве покрывале и улыбалась ему во весь рот.

Лулу Майкл пока не звонил. Что он мог ей сказать? Что Аманда объявилась, но, судя по всему, боится его и поэтому исчезла?