Кровная месть

До четверга еще семь дней, но это не имеет значения. В первый раз за три года ему есть чего с нетерпением ждать.

Внутренний телефон вновь заверещал: похоже, Тельма в приемной уже потеряла терпение.

Но теперь для Майкла уже ничто не имело значения.

12

– Тина, смотри-ка, что я тебе покажу! Про тебя написали в «Ивнинг стандард»!

Томас Ламарк склонился над операционным столом и подержал газету перед закрытыми глазами Тины Маккей.

Ее лицо было очень бледным. Под глазами синяки. Изо рта капала кровь. Выглядела она плохо.

Правда, она не стала сенсацией первой полосы – там главенствовал Ольстер, однако единственной фотографией, помещенной на этой странице, был портрет Тины Маккей.

«ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ РЕДАКТОРА: ПОЛИЦИЯ СКЛОНЯЕТСЯ К ВЕРСИИ ПОХИЩЕНИЯ».

– Кроме меня, никто в целом мире не знает, где ты, Тина. Что ты об этом думаешь?

Ответа не последовало.

Томас проверил ее кровяное давление: очень низкое. А вот пульс сумасшедший – сто двадцать ударов в минуту. В пакете, соединенном с катетером, мочи было всего ничего. Он ни разу не давал ей ни воды, ни еды.

«Как же я мог забыть?»

Это обеспокоило Томаса. У него постоянно случались провалы в памяти, но теперь состояние усугублялось. Он с сожалением посмотрел на девушку, пытаясь вспомнить, сколько времени она уже здесь находится. Почти неделю.

– Ах ты, бедняжка. Наверное, проголодалась и хочешь пить? У меня вовсе не было намерений превращать твою жизнь в ад. Да, я хотел сделать тебе больно. Наказать. Я хотел, чтобы ты поняла, что такое боль, Тина, потому что ты причинила немалую боль моей матери. Я собирался проучить тебя, но не планировал такой жестокости – лишать тебя еды и воды. Ты меня понимаешь?

Томас вглядывался в ее лицо, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию, но не увидел ничего.

Он заговорил громче:

– Я приношу свои извинения, Тина. Я виноват. Я искренне прошу у тебя прощения. Ты сможешь меня простить?

Никакой реакции.

Он положил «Ивнинг стандард» на металлический стол, где держал свои инструменты, а потом открыл «Дейли мейл» и поднес газету к ее лицу.

– В «Мейл» тоже есть про тебя. На пятой странице. Довольно много. И с фотографией. – Он посмотрел на снимок. Прическа та же, что и теперь: коротко подстриженные каштановые волосы; аккуратная одежда, приятная улыбка – внешность ответственного, располагающего к себе человека. Однако до его красавицы-матери Тине было очень далеко, и потому Томас почувствовал к ней жалость.

Пытаясь приободрить девушку, он сказал:

– Тут о тебе написано много хорошего, Тина. Оказывается, ты из секретаря издательства доросла до шеф-редактора, а теперь возглавляешь отдел документальной литературы.

Он отложил «Мейл», открыл «Миррор» и поднес к ее лицу.

– Тина, ты только посмотри. Здесь фотография твоего бойфренда. Он говорит, что не представляет, что с тобой случилось, и с ума сходит от беспокойства.

Томас внимательно рассмотрел лицо на фотографии, потом перевел взгляд на Тину. «Вот эти двое встречаются. Как они познакомились? Как стали парой?»

– Скажи мне, Тина, почему этот парень тебе нравится? Он, вообще-то, не очень красив, да и вид у него глуповатый. Почему кто-то захотел завести роман с ним, а не со мной?

По-прежнему никакого ответа.

Томас отвернулся и положил газету.

«Что я сделал с этой женщиной? – Слеза скатилась по его щеке. – Что я натворил?

Нужно как-то из этого выпутываться».

– Тина, вот ты все время твердишь, что раскаиваешься в том, что отказалась издавать книгу моей матери. Пойми, я ведь тоже чувствую свою вину. Я виноват в том, что моя мать сошла в могилу, так и не увидев свою биографию напечатанной.

Томас отвернулся и принялся выхаживать взад-вперед по бетонной камере, снова и снова обдумывая один и тот же вопрос: оставить пленницу здесь или отпустить?

Наконец он вытащил из кармана монету, подбросил ее, поймал.

Решка.

– Тина, я тебя отпускаю.

13